Отправив письмо Анне и ее матери, я легла в постель. Сон был мне нужен, а вот еда – нет. Это было странно, потому что я всегда отличалась хорошим аппетитом. Но я знала, что должна сохранить силы, а потому заставляла себя каждый день пить бульон. Так я ждала, ежедневно спрашивая, приехали ли моя Анна и ее мать. Когда мне говорили, что еще нет, я выпивала бульон, закрывала глаза и просыпалась только на следующее утро.
Наконец двенадцатого мая Анна и ее мать прибыли в Бишем. Я была благодарна Небесам за то, что они позволили мне дожить до этого. Голос Анны пробудил мою память, и я вспомнила веселую трехлетнюю девочку, которая окликала меня каждый раз, когда я уезжала из ее замка.
Борясь с отчаянной слабостью, я попыталась открыть глаза и поздороваться с гостями, но в то утро мои веки были слишком тяжелыми. У моей кровати прозвучал голос лекаря. Думая, что я нахожусь в забытьи, он не потрудился понизить голос, и я слышала каждое его слово.
– Это сердце. Она очень слаба. Ей всего тридцать пять, она еще не стара и достаточно сильна, чтобы оправиться, но, кажется, потеряла волю к жизни.
– Норрис знает? – вполголоса спросила графиня.
– Мы сообщили ему в Лондон. Он уже едет сюда, миледи, – прозвучал голос Урсулы. Милая Урсула. Как я рада, что она нашла любовь!
– Мама, она такая красивая… и выглядит такой молодой, – промолвил нежный голос, которого я сначала не узнала. А потом поняла, что это, должно быть, маленькая Анна, и с трудом заставила себя открыть глаза.
– Дорогая Анна… Ты выросла… милое дитя… – Усилие, которое потребовалось, чтобы произнести эти слова, заставило меня снова закрыть глаза. Я услышала перешептывания, тут же поняла свою ошибку и снова заставила себя поднять веки. – Простите, ваша светлость… Я забыла, что вы… выросли… и стали герцогиней…
Чья-то рука нежно и успокаивающе погладила меня по голове.
– Тетя Исобел, это действительно я, твоя маленькая Анна, – прошептала герцогиня Глостер. – Да, я выросла. Теперь у меня тоже есть сын, как и у тебя…[68]
Как я могла забыть, почему так хотела ее видеть, почему так отчаянно нуждалась в ее присутствии, почему написала ей сразу после прибытия и попросила приехать? Если бы я умерла до разговора с ней о Джордже, моя душа никогда бы не нашла покоя. Мои веки были каменными, предплечья лежали по швам, как булыжники, но я подняла эти камни, нашла в себе силы взять ее за руку и даже приподняться на локте.
– Джордж… не дай им забрать моего Джорджа… – выдавила я. Дыхание перехватило, но страх заставил меня сделать вдох. Втянув в легкие воздух, я сжала руку Анны; она должна была понять… нет, я должна была заставить ее понять, как это важно и что стоит на кону! – Возьми его к себе… воспитай как Невилла… – Я сделала еще один вдох. – Молю тебя, не оставляй моего Джорджа на их милость! – Силы покинули меня. Я больше не могла держать давившие на меня камни и булыжники. Упав на подушки, я закрыла глаза и тяжело задышала.
– Тетя Исобел, не бойся. Мы возьмем Джорджа под опеку и вырастим в Миддлеме вместе с нашим сыном. У него будет все необходимое. Он будет знать, каким благородным и доблестным рыцарем был его отец…
Кто-то всхлипнул; было ясно, что это оплакивают меня, но я уже получила то, о чем просила, в чем отчаянно нуждалась как в начале жизненного пути, так и в его конце, поэтому моя душа успокоилась. Я улыбнулась.
В моих ушах прозвучал знакомый голос.
– Джон? – Это невозможно! Я с трудом повернула голову и открыла глаза.
Джон стоял в углу комнаты, рядом с дверью, и смотрел на меня. На нем были тот же самый зеленый дублет и высокие сапоги, что и в замке Таттерсхолл, и он выглядел таким же молодым и красивым, как в вечер нашего танца… в вечер паваны… Внезапно мне стало легче дышать, и я радостно воскликнула:
– Ох, Джон, любимый, это действительно ты?
Джон улыбнулся:
– Да, мой ангел.
Я невольно засмеялась сквозь слезы:
– Я тысячу раз говорила тебе, что волосы у ангелов золотые. Спроси любого художника или мастера по изготовлению витражей.
– У моих ангелов волосы каштановые. Исобел, неужели ты до сих пор не знаешь этого?
– Любимый, я знаю только одно: я – самая счастливая из женщин.
– Я ждал тебя. Пойдем, любимая. Нам пора быть вместе.
– Ох, Джон… с радостью, любимый… ох, с какой радостью!
Камни, лежавшие на моем теле, поднялись; я легко встала с кровати и скользнула к нему. Мы взялись за руки и улыбнулись друг другу, купаясь в свете, недоступном моему пониманию. За спиной послышался плач, теперь более громкий, и я обернулась.
По щекам молодой герцогини катились слезы. Она складывала мои руки на груди, а Нэн и Урсула рыдали в голос. Я хотела сказать, что все хорошо, что я счастлива, но знала, что они меня не услышат.
Поэтому я послала им нежный прощальный поцелуй и повернулась к Джону.
От автора
Этот роман является первым беллетристическим исследованием чрезвычайно сложного периода английской истории, связанного со сменой династии в ходе Войны Алой и Белой розы. Об Исобел практически ничего не известно, в то время как имя брата Делателя Королей, сэра Джона Невилла, часто мелькает на страницах современных ему летописей и исторических хроник. Он делал и менял историю, но мыслей своих не записывал. В своих «Мемуарах» великий государственный деятель Филипп де Комин,[69]лично, знавший сэра Джона Невилла, называет его «ипе tres vaillant chevalier».[70]На сегодняшний день его биографии не существует, но его подвиги детально описаны и позволяют понять, каким он был человеком.[71]Облегчают понимание его характера и результаты графологической экспертизы.
