— Сьюзи, — начал Дрисколл, — это Пол Кейтс. — Потом повернулся к Полу и сказал: — Пол, я бы хотел извиниться. Когда ты сюда случайно позвонил однажды вечером, я заставил тебя думать, что ты дозвонился до дома Кортни, но я был миллион раз не прав.
— Ничего. — Пол просиял. Дрисколл снова посмотрел на Сьюзи:
— А теперь ты выйдешь за меня?
Сьюзи ответила:
— Думаю, да.
Одна из близняшек закричала:
— Ни фига себе!
А другая добавила:
— Поцелуй его! Поцелуй его, Сьюзи!
Сьюзи тихонько поцеловала Дрисколла в уголок губ. Затем сказала Полу:
— Хорошо, что ты все понимаешь.
— О, я совсем не расстроен! — Он бросил в сторону Кортни сияющий взгляд из-под длинных ресниц. Кортни лишь холодно его оглядела и повернулась к Сьюзи.
— И, Кортни, хорошо, что ты тоже пришла, — обратилась к ней Сьюзи.
— Без проблем. Я встречалась с твоим братом Кэроллом на вечеринке прошлой весной.
— О, правда?
— Моя подруга пригласила его на день рождения, я об этом вспомнила, когда твой жених сказал, как тебя зовут.
Пол больше не выглядел счастливым, поэтому Делия решила вмешаться:
— Вы двое сможете остаться на ужин? У нас будет китайское блюдо, которого хватит на всех.
— Ну, я могла бы, — согласилась Кортни. А Пол сказал:
— Мне надо только позвонить маме.
— Телефон вон там, — показала Делия и, пока провожала его к телефону, поддерживала под локоть, как будто стараясь защитить. Какими жестокими и резкими — почти дикими — наверное, казались мальчикам молодые девушки! Она как-то не подумала, что сама когда-то была такой же.
— Я предлагаю тост, — заговорил Нат, поднимая кружку с кофе. — За молодую пару!
Дрисколл вежливо поблагодарил, разумеется, совершенно не представляя, кто этот старик, но возвращаясь в свое обычное веселое настроение. «Алло, ма?» — послышался голос Пола, в этот момент в столовой появился Кэролл, и тут через заднюю дверь вошла Элиза, так что их обоих посвятили в последние события. Оказалось, что Элиза даже не слышала про то, какое было у Дрисколла волшебное задание. Она повторяла: «Кто? Кого он привел?» — изумленно поднимая брови. Кортни тем временем проскользнула к Кэроллу и спросила: «Кэролл Гринстед? Не знаю, помнишь ли ты меня…» — а близняшки принялись настаивать, что в этот раз на свадьбу им можно будет накрасить губы.
Делия отнесла разделочную доску туда, где было поменьше людей, и начала резать имбирь. Для китайского блюда нужно нарезать одиннадцать разных ингредиентов, причем кусочки должны быть не больше спичечной головки, а затем их нужно быстро по очереди поджарить. Пока что Делия нарезала только четыре из них. Хотя она была рада, что нашла себе занятие. Делия работала ножом ритмично, ни о чем не думая, а вокруг нее шумел океан разговоров. Тик-тик, — стучал нож по разделочной доске. Тик-тик, — она отбросила все мысли и ссыпала горку имбиря в миску.
Когда все расселись, оказалось, что обеденный стол занимает почти всю столовую. («Эта скатерть досталась от вашей бабушки, — сказала близняшкам Линда. — А пятно получилось из-за того, что ваша тетя Делия поставила туда миску с карри. Ей было все равно, она была любимицей вашего дедушки, она с такими вещами обращается, как будто они из магазина Вулворта».) Вокруг стола разместилось двенадцать стульев, по пять с каждой стороны и по одному во главе и в конце стола. Поступило предложение пригласить Элеонору, но Сьюзи не захотела, чтобы перед свадьбой за столом было тринадцать человек, а когда они позвонили Рамсэю, никто не ответил.
— Кортни, сядь, пожалуйста, посередине, — попросила Делия. — Пол, ты сядешь рядом с Кортни.
Но Кортни, очевидно, хотела сидеть с Кэроллом, поэтому Пол оказался между близняшками, и они были в восторге. Остальные остались стоять, продолжая обсуждать то, о чем начали говорить еще в гостиной, — о больной руке мистера Ноулса.
— Разве папа не говорил всегда то же самое! — воскликнула Элиза. — Он говорил, что хотел бы иметь справочник по болям. По тем симптомам, с которыми к нему обращаются люди, например «у меня в желудке как будто булькают пузырьки пепси-колы» или «моя спина ноет и как будто спорит со мной»!
— Дрисколл, ты сядешь с Линдой, — распорядилась Делия, но молодой человек был увлечен беседой, не сводя глаз с Элизы, и подтянул к себе стул рядом со Сьюзи. Делия сдалась.
— О, просто присаживайтесь, — предложила она Нату, и старик остался, где сидел, как раз там, где она и планировала его посадить, — справа от себя.
— Возьмите риса, — она протянула ему миску и крикнула остальным: — Все остывает!
Затем Делия велела:
— Пол, возьми себе, пожалуйста, риса и передай его дальше. Эй, все! Садитесь!
Все сели как по команде. Казалось, что они растеряли запал, и возникла пауза, во время которой Пол с громким стуком уронил на стол ложку. Подросток смущенно улыбнулся и поднял ее. Нат спросил:
— Кто-нибудь из вас видел фотографии Сэведжа?
Взрослые повернули к нему вежливые внимательные лица.
— Жил в девятнадцатом веке, — объяснил он. — Работал на влажной эмали, насколько я представляю. Это мне напомнило фотографию, которую он снял в конце жизни. Там показан накрытый к рождественскому ужину стол. За столом сидит сам Сэведж в окружении пустых стульев, ждет свою семью. Там перед каждой тарелкой лежат серебряные столовые приборы, даже перед детским высоким стульчиком, все готово. И когда я смотрю на это фото, я не могу избавиться от мысли, что вот так оно лучше всего, и потом все только покатится под гору. Приедут сыновья и дочери и начнут ссориться из-за ерунды, и шикать на детей из-за того, как те ведут себя за столом, и вспоминать обиды, которые им пришлось терпеть в течение пятнадцати прошедших лет, и какой-нибудь малыш обязательно начнет капризничать, отчего у всех только прибавится головной боли. — Нат произнес это, и его голос дрогнул. — Только в этот момент, когда щелкнул затвор объектива, ничего этого еще не произошло, и стол выглядит, как праздничный стол из чьей-то мечты, и старый Сэведж сидит такой счастливый и такой, как бы это сказать, такой…
Старик больше не контролировал свой голос, поэтому он закрыл глаза дрожащей рукой и склонился над столом.
— Это так неожиданно! — прошептал он своей тарелке, пока Делия растерянно похлопывала его по руке. — Простите меня! Извините!
Все притихли. Потом Нат выпрямился, пожав плечами.
— Ха! Думаю, у меня послеродовая депрессия. — Он вытер глаза салфеткой.
— У Ната — малыш, которому три недели, — объяснила остальным Делия. — Нат, вы бы не хотели…
— Ребенок? — воскликнула Линда, не веря своим ушам.
Сэм сказал:
— Линда, я думал, Нат — это твой друг.
