После минутной слабости вдруг, словно первое благословение Неба после стольких неудач, блеснула ослепительная вспышка.
— Стоп, знаю! — вскрикнула она. — Я ехала туда на такси!
— Пойдем, — сразу решил Томас, направляясь к выходу из клиники.
Полицейский, обеспечивавший постоянную безопасность Катрин, проследовал за ними до ворот клиники Гальярди, где вереница из десятка такси ожидала случайного клиента.
Они остановились перед первой машиной.
— Вы садитесь? — спросил шофер.
— Нет, я хочу просто спросить, мой друг, узнаете ли вы эту девушку?
Водитель принял озабоченный вид. Может, этот тип — инспектор из полиции? Однако у него не такое лицо. Но сегодня в Нью-Йорке ни в чем нельзя быть уверенным. Из осторожности он покачал головой в знак отрицания и отвернулся. Томас подумал, что лучше не настаивать.
У следующей машины они также столкнулись с недоверием. Но, возможно, Катрин сама могла бы опознать водителя?
Она быстро пробежала взглядом по автомобилям, чтобы не раздражать таксистов, и с досадой сказала Томасу:
— Нет, я никого не узнаю.
— Ты вышла из клиники вечером, а эти наверняка работают днем.
— И правда.
Нащупав новую нить в деле и незамедлительно последовав в этом направлении, они ощущали возбуждение. Теперь следовало вернуться в клинику и попытаться проработать другие возможные ходы.
Однако, на свою удачу, они немного задержались.
На крыльце клиники лицо молодой женщины просветлело при виде санитара, садившегося в такси, она остановилась, словно в трансе.
— Я приехала в «Гавану» с санитаром! — убежденно воскликнула она.
— Ты помнишь его имя, его лицо?
— Я… я не помню его имени. Но думаю, что смогу его узнать!
— Пойдем. — Томас, воодушевленный этим маленьким лучиком надежды, взял ее за руку.
Ему в голову пришла простая идея. Он потащил Катрин в кабинет для персонала, где попросил одну из служащих достать ему фотографии всех санитаров клиники. Та поспешила подчиниться и выложила на стол около пятидесяти снимков.
Первые фотографии Катрин, едва просмотрев, небрежно отложила в сторону; после десятка Томас подумал, что она скорее всего уже не помнит лицо этого санитара. Но вдруг она попросила его показать ей еще раз только что отложенный снимок.
— Пожалуйста, это тот самый.
Томас без труда узнал санитара с фотографии: это был Питер Лэнг, который уже не один год работал в клинике Гальярди; когда Катрин госпитализировали, он был прикреплен к ее палате.
— Питер? Ты уверена, что это был он? — спросил Томас.
— Да, абсолютно.
— Скажите, а Питер Лэнг сегодня здесь? — обратился доктор Гибсон к медсестре.
— А вы разве не знаете?
Она задала этот вопрос таким серьезным тоном, что Томас сначала решил, что она собирается сообщить ему о кончине санитара.
— Нет.
— Он уже по меньшей мере два месяца не работает в клинике. Его уволили.
— По какой причине?
— Я не знаю. Никто не знает.
Два месяца назад… что соответствовало времени совершения изнасилования. Что это — совпадение? А таинственное увольнение, причины которого никто не знает?
— А у вас сохранились его координаты?
Служащая полистала свой список, нашла данные, выписала их на листок и отдала Томасу.
Он проводил Катрин в палату и поспешил покинуть клинику.
Нельзя терять ни минуты!
Следовало найти Питера, расспросить его, и если он что-то знает, то уговорить дать показания. Уже завтра.
Глава 66
В адресе был указан обветшалый дом в Сохо, особенность которого заключалась в том, что его обитатели были почти сплошь гомосексуалисты. Войдя, Томас обнаружил, что без номера квартиры найти кого бы то ни было здесь довольно затруднительно, так как табло в вестибюле насчитывало без малого тридцать звонков. Он быстро его просмотрел, не нашел ни одного Лэнга и сказал себе, что, возможно, нетерпеливое стремление отыскать поскорее исчезнувшего санитара сыграло с ним злую шутку — он ошибся домом.
Но тут мужчина лет сорока, с высветленными волосами, темными у корней, в черном, несколько театрального вида пеньюаре, как раз спустился за своей газетой. Томас обратился к нему с вопросом:
— Я ищу одного мужчину…
— Мы все здесь! — прервал его чей-то женственный голос.
Он улыбался во весь рот, его щеки втянулись, пока он доставал сигарету из позолоченного портсигара, купленного по дешевке. Он выпустил дым в сторону Томаса, что мужчина, разделяющий его наклонности, несомненно, счел бы провоцирующим. В то же время он подмигнул жирно подведенным глазом.
Смутившийся Томас через секунду понял, что его не за того приняли, и, заглянув в свои записи, чтобы придать себе уверенности, поспешил добавить:
— Питера Лэнга.
— А, Питера! Он в двести тридцать четвертой.
— Благодарю вас.
— Не за что, — сказал гомосексуалист, которому Томас явно пришелся по вкусу.
Сгорая от нетерпения, доктор Гибсон предпочел подняться пешком, перепрыгивая через четыре ступеньки, к тому же лифт показался ему довольно сомнительным местом.
Он быстро нашел нужную квартиру, позвонил, и, к его удивлению, вскоре ему открыла седоволосая дама. Это была мать Питера. Она недоверчиво смотрела на посетителя, но успокоилась, едва Томас сказал, что он врач из клиники Гальярди.
— Питера сейчас нет, — объяснила она. — Он работает.
— Вы не могли бы мне сказать где? Дело довольно срочное.
Поколебавшись, она аккуратно написала на клочке бумаги адрес местного магазинчика видеокассет.
Он находился в двух шагах от дома, и Томас немедленно туда направился.
Когда он вошел в лавочку, Питер, обслуживавший клиента у кассы в глубине помещения, первым заметил доктора Гибсона. С перекошенным от злости лицом, он наклонился к другому работнику и попросил:
— Замени меня; тип, который только что вошел, явно хочет меня видеть. Ни под каким предлогом не говори ему, что я здесь.
Не оставив своему напарнику времени на ответ, Питер повернулся и скрылся в подсобке, которая одновременно служила местом хранения кассет и ремонтной мастерской.
Из-за небольшой занавески, заменявшей дверь, он мог наблюдать за Томасом, пока его коллега с глубоко сочувствующим видом говорил тому, что не видел Питера целый день и сегодня его не ждет.
Томас нисколько в этом не усомнился, предположив, что мать Питера, пожилая женщина, возможно, не вполне в здравом рассудке, просто неверно его информировала.
