я. Шустрый вьюнош заинтересовал меня чрезвычайно. Он – целитель? Отрепье на нем – отчасти зеленое. – Но меня вылечили.
– Еще не совсем, – возразил мальчишка и поболтал ногами. И указал подбородком. – Разреши?
Ни с того ни с сего мне вдруг стало очень страшно. Так бывает страшно во сне, и еще – когда ты со всех ног бежишь по лесу, а Большая Охота наступает тебе на пятки, и от нее нет спасения. Пацан сунул гармошку за пазуху, спрыгнул с перил и будто сразу оказался рядом. Сомневаюсь, что Морган смог бы остановить этого шустрилу.
Мне показалось, что его ладонь прожгла меня насквозь, как тавро. Но это была не боль. Наоборот: сосущая хлюпающая тяжесть, которая прочно обосновалась у меня в груди, исчезла – без следа, как будто ее никогда не было, и больше никогда не возвращалась. И страх исчез тоже.
– ...чтобы человек был смертельно ранен в Лабиринте, а излечен – во Фриланде, – возник сквозь звон в ушах голос мальчика-музыканта. Цветные пятна перед глазами медленно таяли. – Так получше? – я уже видел почти отчетливо. – И вот здесь, – немножко хмурясь, пацанчик пальцем тронул мой висок. – Было. Но, похоже, Маша тут полностью справилась. Да, – он окинул меня с ног до головы внимательным взглядом своих иконописных очей. – Обычный, немного оглушенный, но практически здоровый проводник без определенных обязательств.
– Аптека? – с тревогой где-то сбоку спросил Морган. – С тобой всё в порядке?
– Более чем, – проговорил я немножко заплетающимся языком. В ушах у меня звенело, голова кружилась. – Я только... чуть-чуть отвык.
– От чего?
– Дышать, – сказал я.
И засмеялся. Морган удивленно смотрел на меня.
– Понятно, – задумчиво сказал он мальчишке. – Так ты все-таки не дозорный и не музыкант, а целитель.
– Я – дозорный, музыкант и целитель. А еще я путешественник. Ну что, какие планы?
– А что, – сказал я, – есть предложения?
– Угу, – кивнул резвый отрок.
Он полез за пазуху и вытащил нечто, что показалось мне в первую секунду довольно большим хрустальным графином, сразу радужно вспыхнувшим в лучах весеннего солнца.
3.
Все-таки это была скорее бутыль, потому что у нее была деревянная пробка, плотно пригнанная на резьбе. Прозрачные стенки выглядели очень толстыми и прочными, а внутри рубиново переливалось нечто, больше всего напоминающее густой вишневый сироп.
Его было очень много. Наверное, целый литр.
– Где-то я такое уже видел, – задумчиво сказал Морган. Целитель кивнул и протянул кувшинчик мне.
– Насколько я понимаю, вы уже с этим сталкивались, – сказал он. – Поэтому вам будет проще. Бери, бери.
– Как много! – сказал я. Голова у меня всё еще немного кружилась, мне было странно дышать без опаски – легко, как будто в школе, когда вдруг отменили все уроки. Я подкинул кувшинчик на ладони: он был компактным, увесистым, удобным для руки. Юнец кивнул.
– Ага. Мы его наготовили в этот раз выше крыши.
– Осторожно, – сказал Морган, с удивлением глядя на меня.
– Вообще-то она как раз и предназначена для того, чтобы разбиться, – сказал пацан. – Но только в нужное время и в нужном месте…
– Подожди, я не понял, – сказал я. – Ты что же, хочешь, чтобы я снова полез в Большую Сеть?
Морган вздрогнул и сразу стал очень спокойным.
– Ни в какую Сеть, – неторопливо проговорил он, – Аптека больше не пойдет.
– Правда? – музыкант взглянул на меня. – Кстати, это ведь будет довольно большая акция. И в ней – ты, наверное, должен знать – собираются участвовать вообще все проводники Фриланда. Все, кто хоть как-то может ориентироваться в Лабиринте. Даже я пойду, хотя я не практиковался уже сам не помню сколько.
– Так ты тоже проводник?
– Ну да, – он кивнул. – Хорошо бы было, на самом деле, если бы проводников было раза в два больше. Эликсира-то у нас достаточно, а вот курьеров...
– Ничего, один раз обойдетесь теми, кто есть, – спокойно сказал Морган. – Всё это не стоит того, чтобы расшевелить еще пару человек…
– Вообще-то не пару человек, – неожиданно ответил музыкант. – А всё человечество.
– Что?!
– Это – одна из шестисот бутылок, – тыча пальцем, беспечно сказал паренек. – Бальзам в каждой из них предназначен для того, чтобы рассеяться по территории около миллиона квадратных километров. Все люди, оказавшиеся на этой территории, попадут под действие бальзама. Таким образом, мы перекроем всю территорию Лабиринта и сможем предложить путь к свободе всем людям, живущих в нем. Правда, есть еще самолеты, и подводные лодки, и всякие герметичные бункеры, но это уже погрешности, которые можно будет исправить потом.
– Что ты гонишь! – воскликнул Морган, вытаращив на него глаза.
– Этого, – терпеливо пояснил юный целитель, тыча пальцем в бутылочку, – хватит, чтобы все люди, живущие на площади в миллион квадратных километров, вспомнили, что такое Фриланд. Все, сколько их ни есть. Вспомнили и – кто захочет, конечно – заново научились находить сюда дорогу. Но фишка сработает только
