Сайлас усмехнулся.
– Верно, черт возьми. Его зовут Макс, и он… все для меня. Лучше, чем самые смелые фантазии. Но это было нелегко. У меня тоже есть психотерапевт, периодически я хожу к нему на прием, и Аляска все еще пытается отравить наше счастье. Но когда это происходит, Макс помогает мне. Потому что он любит меня так же сильно, как я люблю его. Я не знаю этого Ривера, но он очень похож на моего Макса.
– Я бы отдал правое яичко, чтобы назвать его своим Ривером.
– Еще не слишком поздно.
– Но вполне возможно. Он мог уже остепениться. Он мечтал о доме с белым забором и двумя «с половиной» детьми, в то время как у меня в крови страсть к путешествиям.
– Значит, нужно идти на компромис. – Сайлас наклонился над столом. – Послушай. Когда ты по уши в дерьме, невозможно представить себе лучшую жизнь, чем та, что уже есть. Но она существует. Просто нужно достаточно верить в себя, чтобы ее достигнуть.
Черт, внезапно я оказался на грани того, чтобы расплакаться.
– Что, если он разочаровался во мне?
– Если так, ты это переживешь. И так уже далеко зашел. Но неужели ты действительно думаешь, что такое возможно?
– Я никогда не говорил ему, – прерывисто прошептал я. – Он признался, что любит меня, но я так и не ответил. Во всяком случае, он этого не слышал.
– Так найди его, где бы он ни был, и скажи ему.
– Вот так вот просто.
– Нет, наоборот, страшно до ужаса, – ответил Сайлас. – Но, черт возьми, Холден. Подумай о том, что может ждать тебя по другую сторону.
Подошел официант и принес счет. Я потянулся за ним, но Сайлас оказался быстрее. Он попытался подвинуть его к себе, но я перехватил, и последовало мини-перетягивание каната.
– Посмотри на нас, – усмехнулся я. – Два идиота-миллиардера дерутся за то, кто оплатит счет в тридцать долларов. Когда настанет революция, нас повесят в первую очередь.
Сайлас запрокинул голову и рассмеялся, а я бросил купюру на стол.
Снаружи ночной воздух был теплым и душным – в Нью-Йорке лето, а на мне только легкая куртка. Большое достижение, даже если никто об этом и не знал.
А Ривер знал. Он бы сразу заметил.
– Я должен вернуться домой в Сиэтл, – сказал Сайлас. – Но давай не будем терять связь, хорошо?
– Мы поступим лучше. Когда я вернусь к книжному туру, у меня будет встреча с читателями в Сиэтле. Приводи своего Макса.
– А когда ты вернешься? Значит ли это, что ты прервешься, чтобы отправиться к своему Риверу?
Я тяжело вздохнул.
– Стоит попытаться. Я слишком сильно его люблю.
Глаза Сайласа наполнились слезами.
– Ты же знаешь, что это победа над Аляской, верно? Быть способным любить кого-то без мешающих ненависти к себе, стыда и вины. Мы должны хвататься за наши победы везде и всегда, где и когда сможем, и крепко держаться за них.
Я кивнул, у меня у самого защипали глаза. Я притянул Сайласа в объятия.
– Спасибо, что пришел. И за то, что сделал для меня на Аляске. Ты спас меня той ночью, а они наказали тебя…
– Я бы сделал это сотню раз, – горячо прервал меня Сайлас охрипшим голосом. – Но ты тоже спас меня, Холден. Ты сохранил мне рассудок. Без тебя я бы не выбрался.
– Мне трудно в это поверить, – сказал я. – Но я попытаюсь.
Глава 32. Ривер
Я зашел в любимый ресторан тайской кухни Амелии по дороге на традиционный семейный ужин два раза в неделю. Предложение мира. Она почти не разговаривала со мной, и папа сказал, что она постоянно поздно возвращается домой. Много шума, громкой музыки, криков, в дом приходили и уходили незнакомые ему люди.
Сердце болело, потому что я знал свою сестру, и это на нее не похоже. Она катилась по наклонной, начиная с прогула занятий много лет назад и заканчивая общением с придурками. Если ничего не изменится, станет только хуже.
Я подъехал к дому и обнаружил «Додж Челленджер» девяносто второго года, работавший на холостом ходу на подъездной дорожке. Белый, но грязный и поцарапанный. Он дребезжал и выплевывал клубы выхлопных газов. На переднем сиденье спорили два человека; я услышал приглушенные крики – один голос низкий и резкий, другой принадлежал моей сестре.
Что-то нехорошее…
Я вылез из своего внедорожника с пакетом еды навынос как раз в тот момент, когда парень сделал быстрое движение, и голова Амелии ударилась о пассажирское окно. Заслышав стук ее головы о стекло, я выронил пакет с едой. Меня парализовало на долю секунды, но затем ярость разлилась по венам со скоростью реактивного топлива. Быстрым шагом я направился к «Доджу», хрипло дыша через нос.
Амелия выскочила из машины и хлопнула дверью, плача и закрывая лицо руками. Парень – Кайл – был одет в рваные джинсы, кроссовки и испачканную футболку. Он обогнул свою машину спереди и бросился за моей сестрой.
– Не уходи, когда я с тобой разговариваю! – проревел он, отбрасывая свои русые волосы с глаз.
– Отстань от меня! – закричала Амелия, пятясь назад. Правая сторона ее щеки распухла, а на виске образовался синяк.
Кайл шагнул к ней, занеся кулак.
– Я же сказал тебе, никогда…
Остальные его слова оборвались шумным выдохом, когда я обхватил его за талию. Мы оба тяжело повалились на землю, и лицо оцарапало об асфальт.
– Ривер! – откуда-то издалека закричала Амелия.
Я почти ничего не видел и не слышал из-за красной дымки, которая заволокла глаза, и стучавшей в ушах крови. Я перевернул парня на спину, оседлав его, и ударил кулаком по лицу. Его голова дернулась в сторону, брызнула кровь.
– Отвали, придурок! – выплюнул он.
Он нанес удар, но тот лишь скользнул по подбородку. Я схватил его за воротник футболки, рванул вверх и ударил головой об асфальт.
– Никогда не прикасайся к ней, слышишь меня, мать твою? – прорычал я. – Если еще раз увижу тебя рядом с моей сестрой, то я тебя урою!
Кайл зарычал и выбросил вперед руку. Горло пронзила резкая боль, и он выбрался из-под меня. Я вскочил на ноги, хватая ртом воздух и вставая между ним и Амелией.
– Что за хрень тут творится? – раздался голос позади нас.
Из дома, стиснув кулаки, вышел мой отец, его лицо было искажено эмоциями – яростью. Я давно его таким не видел. Он выглядел как бывший футболист напротив линии противника, готовый оторвать кому-нибудь голову. Он бросил взгляд на опухший глаз Амелии, и выражение его лица стало убийственным.
– Ты это сделал с моей дочерью?
