Книга Ночь роя - Роберт фон Штейн Редик

— Карта подтверждает это, сэр: длинный юго-западный мыс.

Роуза кивнул.

— Тогда слушайте внимательно. На закате мы должны быть в пятнадцати милях от конца мыса. Это будет в семь склянок плюс двадцать минут. До тех пор мы должны оставаться как можно дальше впереди врага, ни в коем случае не позволяя ему отрезать нас от Фирейса. Это совершенно ясно?

— К закату... — начал я.

— Фиффенгурт. — Он оборвал меня, внезапно разгневавшись. — Вы только что опозорили саму свою форму. Разве я сказал к закату? Нет, квартирмейстер: я сказал на закате. Раньше неприемлемо, в равной степени неприемлемо & позже. Если эти приказы находятся за пределами вашего понимания, я назначу кого-нибудь, кто сможет их выполнить.

— Оппо, сэр, — поспешно сказал я. — На закате в пятнадцати милях от конца мыса.

Роуз кивнул, не сводя с меня глаз:

— Точный курс я оставляю на ваше совместное усмотрение. Как & паруса. Все.

И это действительно было все. Роуз передал, что ему требуется кузнец Тарсел & шесть плотников, пусть они присоединятся к нему на верхней орудийной палубе. Потом он неуклюже направился к люку № 3, крича своим призракам:

— Убирайтесь, отойдите в сторону. Не прикасайся ко мне, ты, вонючая тень! Я знаю, что такое барометр. Черт бы вас всех побрал, прекратите болтать & дайте мне подумать!

Мы с Элкстемом приказали людям поставить всю парусину, какую только смогли найти — ветер был чрезвычайно слаб. Я даже отправил команду вниз, на нижнюю, в поисках мунселей, которых никто не трогал с тех пор, как Арунис утихомирил ветры в проливе Симджа. Затем мы погрузились в наше задание: строили планы, считали, спорили из-за математики. Нелегко добиться того, чтобы корабль прибыл в отдаленное место ни раньше, ни позже, особенно когда должно казаться, что он бежит. И, что еще хуже, мы действительно бежали. Оставался открытым вопрос о том, насколько быстро мог двигаться этот неестественный бегемот. Одно было ясно: его гонит вперед нечто гораздо более сильное, чем ветер.

«Чатранд», однако, остается жемчужиной среди парусных судов. Несмотря на унылый день, к тому времени, когда мы убрали лисели, он делал тринадцать узлов. Я гордился им: он многое пережил & через многое прошел. Но Бегемот все еще набирал скорость. Когда он подполз ближе, я снова его изучил. Чудовище. Огромные печи по всей ее длине, изрыгающие огонь & сажу. Черные башни, катапульты & пушки в невообразимом количестве, придающие всему этому вид больного, покрытого шипами животного. Сотни, может быть, тысячи длому толпились на его верхней палубе. Какая польза от стольких моряков?

— Предатель!

Я с проклятием пригнулся. Это был сокол Отта, Ниривиэль. Птица с пронзительным криком пронеслась низко над моей головой & опустилась на крышу рулевой рубки. Четвертый раз на этой неделе.

— Птичка! — прорычал я. — Клянусь Благословенным Древом, если ты еще раз так на меня набросишься...

— Мастер приказал мне объявить о моей миссии! — пронзительно закричал он. — Я отправляюсь на разведку. Хозяин требует, чтобы ты сообщил мне о расстоянии между кораблями.

— Расстояние? В настоящее время около тридцати миль, но, смотри...

— Я тебя ненавижу. Ты мятежник, друг Паткендла & девушки Исик. Почему ты не в цепях?

На палубе внизу Дариус Плапп поднял голову & ухмыльнулся. Главарь банды вместе с двадцатью своими лакеями работал на фалах бизань-мачты. Удрученные Бернскоуверы были далеко впереди, на джиггер-мачте. Я разделил банды после предупреждения сержанта Хаддисмала о том, что им не терпится подраться.

— Капитан Роуз считает, что здесь я более полезен здесь, чем на гауптвахте, — сказал я соколу. — А теперь послушай, птичка, держись как можно выше над этим кораблем, мы не знаем, какого рода оружие они...

— Некоторые враги появляются из-за горизонта, жаждущие нашей земли & золота, — напыщенно воскликнул сокол, — но хуже всего сыновья Арквала, которых император осыпал любовью & которые в ответ его не любят.

— Осыпал любовью! О, отвали, ты, треклятый простак!

Ниривиэль прыгнул с крыши, взмахнул крыльями & устремился на юг. Издевательства птицы приводят меня в ярость, но я не могу долго его ненавидеть. Бедное создание пропало на месяц после Красного Шторма, & Отт казался почти человеком, ухаживая за ним & возвращая ему силы — он скармливал соколу кусочек за кусочком сырого свежего цыпленка, а также в изобилии подчевал выдумками о величии Арквал & подлости ее врагов. Я часто думаю об оценке Герцила: «Ниривиэль — ребенок-солдат: воспитанный в фанатизме, более верующий, чем те, кто учил его верить». Другими словами, простак. Но полезный: он вполне может вернуться со знаниями, которые спасут корабль.

— Почему, Питфайр, мы все еще дуем на север? — проворчал Дариус Плапп. — Это треклятое самоубийство. Мы должны уносить ноги по ветру.

— Плапп, если нам понадобится тактический совет, мы вам сообщим, — сказал я.

— Оппо, мистер Фиффенгурт, сэр.

Я мог бы отправить его на гауптвахту за этот насмешливый тон, но вместо этого сделал вид, что ничего не заметил. В последнее время у меня возник соблазн потакать главарям банд (одному, который разгуливает на свободе, & другому, который управляет своим маленьким королевством с гауптвахты), пока они не натравливают своих парней друг на друга, как бойцовых собак.

Сейчас между ними снова воцарился мир: бурлящий, наполненный ненавистью, но мир. Роуз тоже предпринял определенные шаги, чтобы способствовать ему, хотя показал жестокий пример, избив Круно Бернскоува. Месяц назад, когда Бернскоув Бойс сдали одного наркомана Плаппа, я ожидал, что беднягу повесят. Репутация Роуза обещала не меньше, &, Рин знает, он действительно достаточно кровожаден. Но вместо этого он приковал мужчину наручниками к перилам рядом с вонючками по левому борту.[6] Четыре раза в день турах зажигает сигару со смерть-дымом & оставляет ее гореть в стальной чаше примерно в пяти ярдах от матроса. Это настоящая пытка. Плапп может уловить запах наркотика, когда позволяет ветер: ровно настолько, чтобы обострить его жажду. Его вопли похожи на вопли человека, проснувшегося во время ампутации ног. Более того, все до единого матросы видят этого негодяя, когда приходят опорожнять мочевой пузырь: видят, как он дергает кандалы до тех пор, пока из его запястий не начинает течь кровь, & бьется о палубу — его лицо уже превратилось в один черный синяк. Возможно, это даже отпугнет нескольких парней от употребления наркотика. Переживет ли этот Плапп испытание,