Книга Собрание сочинений. Том 2. Мифы - Генрих Вениаминович Сапгир

столе моем

Чистый хрусталь,

Тарелки и вилки —

И все, что достал:

Грибочки, огурчики

Прямо из бочки,

Холодное мясо,

Горячие почки,

Копченая рыба,

И хрен, и горчица.

Можно, пожалуй,

Друзьям угоститься…

—–

—–

Один хохотал,

А другого тошнило,

А третий заплакал

От «Светлого мира».

А этот… посыпались

Рюмки, звеня, —

Если б не люди,

Убил бы меня.

1935

БЕГИ К МАМЕ

Если сегодня в драке

Одолели тебя враги,

Дитя, не надо стыдиться,

К маме скорее беги.

Если твой деревянный меч

Сломался под их мечами

И ты упал и расквасил нос,

Скорее беги к маме.

Больно, обидно, досадно тебе,

И нрав у тебя упрямый,

Но лучше лекарства на свете нет,

Чем добрые руки мамы.

Скажу тебе по секрету,

Хотя я уже старый теперь,

Но если б сейчас моя мама

Явилась, вошла бы в дверь

И, ухватив меня за ухо,

Задала бы прежний вопрос:

– Зачем от меня ты прячешь

Свой расцарапанный нос?

И умыла бы из кувшина,

Щекотала бы шею вода…

Сразу на двадцать вёсен

Я стал бы моложе тогда.

1960 (1937?)

НА РАССВЕТЕ

Огромный город —

Уснувший улей —

Молчал.

У настежь

Открытого

Окна

В легких челноках

Покачивались

Подсиненные сновидения.

Вдруг

Это глухонемое торжество

Прорезал

Надсадный крик:

– Ва-а-ньку за-ре-за-ли!

И сразу

Алым пожаром

Вспыхнул

Небосклон.

1941

ОДИНОКИЙ САПОГ

Полустанок

Как развалившаяся печь.

На остатках стены —

Колокол

Без языка.

Возле насыпи —

Одинокий сапог.

Его оставил солдат,

Ему не нужен был правый сапог.

А поезда всё идут,

Идут.

А колеса стучат

И стучат.

Еще один солдат

Ковыляет,

Опираясь на костыли.

Он поднял сапог,

Пощупал голенище,

Постучал по подметке:

«Пригодится», —

Взял его

И оставил свой левый сапог.

А поезда все идут,

Идут.

А колеса стучат

И стучат…

На остатках стены

Колокол

Без языка.

Возле насыпи —

Одинокий сапог.

А поезда всё идут,

Идут.

А колеса стучат

И стучат.

1942

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

(Черная баллада)

Качается зыбка

Туда и сюда,

Туда и сюда

Пус-та-я.

Козочка белая,

Что ты пришла?

Козочка белая,

Что ты взяла?

Козочка белая,

Козочка малая

Держит во рту

Соломинку алую.

А легкая зыбка —

Туда и сюда,

Туда и сюда,

Пус-та-я.

1942

ЛЮБОВЬ В ЛЕСУ

Десять суток лечила меня

Партизанская дочь.

Молоко, и малина, и мед.

Десять суток…

На старом солдатском ремне

Правлю бритву.

Мне глаза твои

Зеркальцем служат.

Попрощались.

Улыбаясь лукаво,

Попросила:

– Напиши мне, солдат,

Как ты ухитрился

Побриться

Без зеркальца.

1942

ЗВЕРЬ

Он прицелился ей в затылок

И увидел сквозь жесткую прорезь прицела

Светлый завиток,

Словно крючок для легкой зыбки.

– О муттер! – воскликнул человек. —

Шнеллер, медхен! беги! нах хаузе!

Но вдогонку выстрелил зверь.

1942

НЕ ПЛАЧУ И НЕ СМЕЮСЬ

Слезы короткий век

Хочу благословить,

Ведь должен человек

Всё ж человеком быть.

Но вот мои глаза

Сейчас – сухое дно,

Слезинки ни одной

В них нет давным-давно.

И я здоровый смех

Спешу благословить,

Ведь должен человек

Всё ж человеком быть.

С моей душой сейчас

Случилась вдруг беда:

Не плачу, не смеюсь

Теперь я никогда.

1942

КРАСНЫЕ ТУФЕЛЬКИ

На пороге разбитого дома

Убит,

Лежит ничком —

И руки протянул.

Что там?

Красные туфельки —

На каменной ступеньке.

Что ты, солдат?

Вспомнил огонь в очаге?

Вспомнил малышку свою?

Или руки озябли,

А туфельки красные

Греют…

1943

СЕСТРЫ И БРАТЬЯ

Сёстры и братья,

Плакать не станем.

Убийцам проклятье!

Восстанем, восстанем!

Клянёмся, голов

Не склоним перед смертью,

Пусть смотрит она

В обнажённое сердце.

За всё палачам

Сторицей вернём

Мечом и огнём,

Мечом и огнём!

А тот, у кого

Ни меча ни копья нет,

Пусть сам этим острым

Оружием станет.

Пусть мёртвых разбудит

И камни Варшавы,

Пусть гнев его будет

Потоками лавы.

Пусть жжёт палачей

И ночью и днём

Мечом и огнём,

Мечом и огнём!

Стань дыбом, земля, —

И бей их и мсти,

Покуда весь мир

Не станет цвести.

1943

МАТЬ

Почтовый ящик

Висел на двери.

У матери было

Четыре сына.

Три раза в день

Старая мать

Смотрела с надеждой