— Живучая, зараза! — Закричал Саша. По тому, как сверкали его глаза, я догадалась, что парень был не в себе. — Я все равно тебя прикончу!
— Не посмеешь! — Откуда-то сверху прогремел голос Тома. Сашу дернуло куда-то вверх, и руки Томаса сомкнулись на моих запястьях. Он был по-настоящему страшен в те минуты. Его прекрасное лицо искажала хищная, взбешенная гримаса, глаза почернели от злости.
Он легко втащил меня обратно, ноги снова ощутили под собой пол, но не смогли на нем удержаться.
— Потерпи, любовь моя, — прорычал Томас, поддерживая одной рукой, а другой целясь в Сашу из пистолета.
— Полиция уже здесь. Опусти оружие или я всажу тебе пулю в лоб! — Рявкнул он.
— Никогда не направляй оружие, если не собираешься стрелять! — Саша оскалился и сплюнул кровь. — Ты всегда был слишком человечен. Из-за своей погибшей матушки так и не научился отнимать людские жизни. Я все равно прикончу эту девку!
Два выстрела прозвучали одновременно. Томас дернулся в бок, заслонив меня своим телом от пули. Где-то поодаль обрушилось на пол тело Саши.
— О Господи! — Всхлипнула я, глядя на остановившиеся глаза телохранителя. — Том! Том! — Звала я. — Кто-нибудь, на помощь! — Холодея от ужаса, я вцепилась в его бока, чтобы не дать обмякшему телу упасть. Но Томас крепко стоял на ногах, вжимая меня своей грудью в стену. Он медленно выдохнул и поднял глаза. Я проследила за его взглядом и увидела аккуратное отверстие в стене, в нескольких сантиметрах от своей головы.
В горле что-то булькнуло, и я разрыдалась, уткнувшись в живую вздымавшуюся грудь своего спасителя.
Спокойный размеренный писк кардиоаппарата Френсиса и частое дыхание Томаса — единственные два звука, что не дали мне в тот день сойти с ума от пережитого ужаса.
***
Видели по каналу о дикой природе, как лев рычит, защищая свой прайд? Гнев Уильяма Эркерта был в разы страшнее.
Из-за огромного числа свидетелей, покушение на меня получило огласку, а смертельное ранение Саши привлекло внимание прессы и общественности к храбрецу телохранителю, который отлично справился со своей работой. Новостной клубок разматывался со страшной скоростью, дедушка совал пачки денег направо и налево, но жадные до горяченькой новости об Эркертах журналисты шли к правде напролом. И Себастиан стал первым, кто направил их на правильный след. Спустя неделю после произошедшего вся подноготная Артура красовалась на первых полосах газет. Акции деда неуверенно, но все же упали в цене. А такое он допустить никак не мог.
— Слава богу, мои настоящие внуки тоже жертвы в этой трагедии!
Он рявкнул это достаточно громко, чтобы все гнездо оказалось в курсе. А после бросился устраивать бесчисленные пресс-конференции, дабы убедить своих акционеров, что никакой угрозы их благосостоянию не возникнет.
Раньше мы могли только мечтать об этом, теперь же считали происходящее чудовищно некрасивым. Дедушка, этот главный воспеватель ценности семейных уз на камеру, фактически отказался от родства с Артуром, спустив на него одного всех собак.
Вот так наш жестокий и прекрасный принц лишился своего трона. И так уж вышло, что единственными, кто оставался на его стороне, были мы. Близнецы. Те самые, что до него исполняли роль паршивых овец в этом семействе.
Дедушка в гнезде почти не появлялся, переместившись в наш Гамбургский дом, где с головой ушел в спасение своей бесценной корпорации. Пара миллионов в тот момент была для деда равносильна банкротству, ведь ключевые ценности компании ему приходилось выстраивать заново. И что-то подсказывало мне, что семья в их число больше не входила.
А наши жизни превратились в одно томительное ожидание финального акта мести Себастиана. Нам не давали прохода журналисты, так что мы просто заперли двери и коротали дни, блуждая по просторной территории гнезда, залечивая раны (в частности мою в очередной раз ушибленную голову) и наверстывая время, проведенное в разлуке.
В один из подобных дней мы с Томасом валялись на диване в моей спальне, и я была уверена, что сериал по кабельному телевидению захватил его так же сильно, как и меня, но оказалось, я сильно переоценила терпение своего бывшего телохранителя. Его глаза внимательно изучали мою пижамную рубашку, не застегнутую на несколько верхних пуговок. Томас устало вздохнул и уткнулся носом мне в шею.
— Детка, я больше не могу смотреть эту чушь, ты слишком близко и слишком хороша без повязки на голове…
Я лукаво улыбнулась и принялась теребить пальцами пуговицу в районе груди.
— Мне казалось, все сейчас слишком драматично для таких недвусмысленным намеков, — проворковала я.
— Точно, — хмыкнул Том, касаясь влажными губами мочки моего уха, — но знать, что под этой тоненькой рубашкой ничего нет, и не пользоваться, выше моих сил… — он сам расстегнул пуговицу, и по моей коже пробежала знакомая дрожь. Его руки скользнули под рубашку, и большие пальцы медленно очертили ореолы моей груди, прежде чем скользнуть к лопаткам и привлечь к себе. Я обхватила Томаса ногами, он усадил меня верхом. Жадно впившись друг в друга губами, мы судорожно пытались компенсировать несколько месяцев разлуки. Неправильно было так долго сдерживаться, теперь пожара, бушевавшего в моем теле, хватило бы, чтобы спалить целый континент. А причина крылась всего лишь в одном человеке. Я подняла край его темно-зеленого свитера, и стоило моим пальцам ощутить соблазнительные изгибы косых мышц живота, как с губ сорвался непроизвольный голодный стон.
— Развернись и сядь мне на колени, — прозвучал властный шепот Тома. Его глаза горели почти звериным голодом, от которого так томительно ныло внизу живота. Стоило мне принять новое положение, как одна его рука тут же накрыла мою грудь, а другая безо всяких церемоний скользнула в трусики.
— Какая ты горячая… — прошептал Том, кусая меня за мочку уха. Я, изнемогая от удовольствия, откинулась ему на плечо, и тело начало двигаться навстречу пальцам, ласкавших меня настойчиво и страстно. Я утопала с головой в этой невыносимо прекрасной пытке. Мне было ее несказанно мало, но стоило попытаться расстегнуть ремень его брюк, как Томас ускорил темп и, впившись в меня губами, довел до парализующего сильнодействующего оргазма. Я обмякла у него на руках, мурлыкая от удовольствия с тупой довольной улыбкой на губах, но он уже поднял меня в воздух и бросил на расстеленную кровать.
— Ты невозможна! — Почти рассерженно прорычал Томас. — Я хотел только подразнить тебя, чтобы ты, наконец, пообещала мне перестать рисковать своей жизнью! Но теперь…
От его взгляда у меня по спине пробежали мурашки. Одной рукой приподняв за бедра, телохранитель полностью избавил меня от пижамы, и прохладный воздух защекотал мою кожу.
Я, почувствовав свою власть над Томасом, встала на колени и притянула сильно возбужденного парня к себе. Специально медленно я скользнула под свитер и начала поднимать его наверх, скользя пальцами по ребрам и ощущая, как у Тома сбивалось дыхание. Когда мои губы первый раз коснулись его разгоряченной груди, тело было полностью готово для второго раунда. Едва дыша, я начала спускаться ниже, пока мои губы и руки не достигли линии его брюк. Я потянула молнию вниз и подняла на Томаса глаза. Он замер в предвкушении и совершенно не собирался мне помогать. Когда я сомкнула губы на его члене, Том застонал и сжал мои плечи, легонько направляя меня вперед. Теперь я понимала, что он чувствовал, когда я кончала от его ласк.
