Книга Смута. Том 2 - Ник Перумов

Однако Николай Михайлович вопросы эти пресёк со всей решительностью, кою так и тянуло назвать «большевицкой».

– Никто не знает, уважаемый Пётр. Мы познали далеко не все законы движения между параллельными потоками. Скажу больше, сама Юля для нас – абсолютная загадка, энигма. Так что лучше пока даже не спрашивать, ответа на данный момент не существует.

Петя кивнул. Его это, похоже, совершенно не разочаровало, напротив – Юлька помнила, что он обожает загадки.

– А вы совершенно не изменились, я вижу!

– Нельзя сказать, что «совершенно», всё-таки у нас сейчас январь 1973-го, а не май 1972-го. Юля с Игорем эвон как подросли!

Юлька слегка покраснела.

А Петя уже рассказывал, что творилось у них. Очень кратко – про минувшие кадетские годы («учились, шалили… иногда»), куда подробнее – про революцию, как вспыхнули волнения в столице, как их подхватила Дума и запасные полки, опасавшиеся отправки на фронт…

– Погодите, Петя, какой мог быть фронт? Разве Первая мировая у вас тоже началась в 14-м?

– Нет. Это всё балканские дела. Государь хотел вмешаться, а тут началось из-за каждого угла – мол, мало нам японской, мало смертей ни за что, так теперь опять!.. Все афишные тумбы обклеены были листовками, я помню…

Николай Михайлович покивал.

– Так-так… узнаю стиль… И что же, подействовало?

Петя вздохнул, соглашаясь.

– Подействовало. Теперь-то я понимаю, очень умелые руки это всё направляли и готовили. И с германцами заранее сговорились. А потом р-раз – и понеслось. Государь низложен, в Морском канале – германские дредноуты, в Ревеле и Риге – немецкие десанты под видом «союзников свободы». Гвардия выдвинулась к Стрельне, да там в большинстве и осталась. Мы сперва ничего не поняли, наш старший возраст двинулся в Петербург, а там уже полный хаос. Ну, а потом большевики власть взяли. Куда быстрее, чем у вас.

– Вот, значит, чем они заняты были… –   пробормотал профессор.

– Кто «они», Николай Михайлович? – почтительно осведомился Петя, хотя видно было, насколько он сгорает от нетерпения.

– Руку даю на отсечение, не обошлось тут без товарища Никанорова и его сподвижников. Помните такого, Петя?

– Ещё б не помнить!..

– Мы этого не обнаружили своевременно, – горько сказала Мария Владимировна. – И он действовал куда хитрее, чем могло показаться. И похоже, обогнал нас в технологии переноса, если сумел так точно отрабатывать попадания в нужные ему моменты этого потока. Конечно, у нас нет прямых доказательств, но очень уж похоже. Революции так просто не случаются. Февралю семнадцатого у нас предшествовали два с половиной года мировой бойни, что и сподвигло запасные полки к бунту.

– А Никаноров, похоже, действовал по тому же шаблону, – подхватил профессор. – По шаблону, но и куда хитрее. Особенно интересны его связи с немецким Генштабом и то, как вообще удалось убедить кайзера влезть в подобную авантюру.

– Очевидно, у него имелось достаточно времени всё подготовить, – заметила бабушка. – Сейчас, впрочем, это имеет больше академический интерес. От вас, я так понимаю, эти субчики ускользнули?

Петя виновато развёл руками, словно это лично он упустил Никанорова с сообщниками.

– Что ж, придётся чуть задержаться в семьдесят третьем, – вздохнул профессор. – Никаноров опасен. Тем более что у них в руках – машина для переноса, и явно мощнее нашей. Причём, как верно сказано, в чём-то лучше нашей…

…Они говорили ещё очень долго. Петя пересказывал военные приключения и, уже совсем выдохшись, сообщил последние новости: что Константин Сергеевич и Ирина Ивановна теперь в возрождаемом корпусе, а Александровский полк, во главе с полковником Чернявиным, отправился на «линию боевого соприкосновения» с польскими войсками, и Фёдор Солонов с ними.

– Война будет? – тревожно спросила Юлька.

Петя вздохнул.

– Никто не знает. Должна бы быть – уж слишком много нашего и под ляхом, и под немцем, и под австрияком! – а и сил воевать нет. Потому и я здесь, а не в полку.

Петя Ниткин стал их проводником по новому Петербургу. Повидались в Гатчино с Аристовым и Ириной Ивановной, получили приглашение на свадьбу; с помощью генерал-майора обзавелись ещё какими-то документами для Юльки и Игорька.

На лекции Николая Михайловича приходило всё больше и больше студентов, потому что читал он их, по выражению Пети Ниткина, «яростно».

А кроме этого профессор с ба занимались и другими вещами. «Налаживаем производство тут кое-чего», – как сказала бабушка.

Так уж получилось, что Юлька и Игорь оказались предоставлены сами себе. И конечно, оказалось, что не всё так радужно и замечательно в 1915 году, дорогам не помешал бы асфальт вместо брусчатки (хотя брусчатка кое-где оставалась в центре Ленинграда даже в Юлькины времена), масса лошадей оставляла в воздухе весьма своеобразное и малоприятное амбре, о кинематографе и мечтать не приходилось. Да и по любимым книгам Юлька скучала – не потащишь же в иной поток целую библиотеку! Конечно, тут есть и «Три мушкетера», и весь «Шерлок Холмс», и Майн Рид, и Фенимор Купер, и есть любимая теперь Чарская, но нет «Волшебника Изумрудного Города», нет «Страны багровых туч» и «Пути на Амальтею», нет «Туманности Андромеды», нет «Военной тайны» и «Голубой чашки», нет сказок Прокофьевой, нет «Незнайки» и вообще Носова… ужас, сколько всего нет!

Они с Игорьком словно зависли меж двух миров, не в силах выбрать, не в силах оставить ни один из них. Да и нужно ли выбирать? Она до сих пор не слишком понимала, как Онуфриевы-старшие собирались поступить с ней и Игорьком. Ну хорошо, у Юльки была мама, и прошла уже почти половина её командировки. А Игорёк? Где его родители? По молчаливому уговору Юлька никогда об этом не спрашивала. «Экспедиции», как-то обмолвился Игорёк. «Ох, знаем мы эти «экспедиции», – совсем по-взрослому подумала Юлька. И ещё подумала, что за всё время её жизни у Онуфриевых никто из родителей Игорька им не позвонил, не прислал письма или телеграммы. На стенах не было никаких фотографий.

Подозрительно. Очень.

И кстати, где сейчас Илья Андреевич Положинцев?..

Тем же вечером она задала этот вопрос вслух.

– Илья Андреевич вернулся обратно, в наш поток, – с оттенком печали сказала бабушка. – Вернулся после очень тяжёлого ранения, он ведь чудом выжил…

– А как же он вернулся? Ведь машины уже не было? Или она была? Или была другая? – не отставала Юлька.

– Вернулся потому, что его вынесло обратно, как и вас, как и многих других, – пояснила Мария Владимировна. – Теперь мы понимаем – продолжительность зависит от энергии переноса. Помнишь, мы обсуждали? Чем сильнее ты подбросишь камень, тем выше он подлетит. Так и здесь. Машины ведь не только позволяли нам переноситься, они поддерживали – до