Ну а потом что-то неуловимо изменилось, и соперники принялись давить друг друга, уже не делая попыток к смене позиций. Пространство не выдерживало сконцентрированного напряжения, дрожало и колыхалось. Остановившийся метрах в двадцати от нас грузовик заходил ходуном и принялся оседать – сначала лопнули шины, затем не выдержали рессоры, а после скачок гравитации и вовсе по самые оси вдавил его в дорогу, будто в обычную грязь. От здания напротив оторвало фасад, и тот рассыпался на отдельные кирпичи, но не потерял формы, а принялся дрейфовать куда-то в сторону. Порванные электрические провода начали извиваться почище дрессированных кобр, а ещё стало не хватать воздуха, будто разом перенёсся в высокогорье. Дышал и никак не мог отдышаться.
В итоге всё решило не мастерство, а способности, дарованные инициацией. Никто не смог перехитрить соперника и вынудить его совершить ошибку, никто не попался на обманный манёвр, не замешкался, не запаниковал. Просто Альберт Павлович вывалился из резонанса первым, не смог и дальше поднимать ставки, оказался в роли обороняющегося. По факту – проиграл. Его щиты и энергетические конструкции принялись сгорать, разваливаться и развеиваться. Консультант начал отступать.
Наверное, я ещё мог убежать. Как минимум мог попытаться сделать это, поскольку больше я не мог сделать ничего. Попытаюсь войти в резонанс – вмиг разметает на куски. Тут сомнений ни малейших: слишком высока концентрация сверхсилы, слишком интенсивно фонит ею от соперников. Тут ещё только энергии в противофазе не хватало!
Это как бензина в огонь плеснуть, враз вырвется и спалит дотла!
Но я не удрал. Увидел отброшенный дознавателем пистолет, вот к нему и двинулся. Не метнулся, не бросился, не побежал – именно двинулся. Шагал, с натугой преодолевая сопротивление разлившейся в воздухе сверхсилы, и заземление едва справлялось со слишком уж интенсивным фоном, вокруг то и дело посверкивали искры, на каждом шаге между мной и землёй искрили яркие нити разрядов. А ещё приходилось гасить ошмётки энергетических конструкций, прежде чем те поджарили бы меня, заставили разлететься на атомы, заморозили, пережали энергетические каналы, обратили кровь в кислоту или взорвали сосуды за счёт резкого скачка давления и сотворили невесть что ещё.
Действовал на пределе возможностей, а то и за их гранью, выдавая подчас даже больше тридцати пяти киловатт, и, по сути, спасал меня лишь отработанный навык нейтрализации всего и вся. Я не тратил на это ни единого лишнего сверхджоуля, ни единой лишней секунды, только поэтому и дошёл.
Затвор пистолета, к моему величайшему облегчению, не встал на задержку – в том оставался как минимум один патрон. Я поднял ТТ и прицелился в спину дознавателя. Вроде как заколебался, но в голове сам собой всплыл давешний разговор.
– Нужно было просто пальнуть в затылок?
– Да. Именно так.
И я не стал требовать поднять руки над головой, выстрелил молча. Прицелился в колено, выстрелил и – не попал!
Пуля не прошла мимо и не упала, растеряв энергию движения, она взорвалась на кусочки раскалённых меди и свинца, а те – испарились. И следующие пять пуль, отправленные уже в спину дознавателя, – тоже.
Друза даже не обернулся, ни на миг не отвлёкся от противостояния!
Проклятье! Альберт Павлович отступал и пятился, не в силах контратаковать, брусчатка прогибалась под ним, словно была эластичным батутом, энергетические конструкции больше не отлетали, а расплёскивались сверхджоулями в непосредственной близости от консультанта. Его могли прикончить буквально в любую секунду.
Сначала его, а следом и меня.
Не хочу!
Ужас и ненависть сплавились в нечто невообразимое, и нет – я не пробился через заложенные инициацией ограничения, не достиг даже отмеренного ей пика румба, просто толкнулся вперёд не только мышцами, но и сверхспособностями. От соперников так и разило энергией, и тут уж моё заземление не выдержало, перегорело. Тряхнуло электрическим разрядом, в лицо повеяло лютым жаром, гимнастёрка задымилась, последние метры пришлось буквально продираться через обезумевшее пространство, то пробивая себе дорогу сверхсилой, то протискиваясь меж рвавших реальность аномалий. Ну а потом я преодолел сопротивление сгустившегося словно кисель воздуха и на шаге вперёд ткнул дознавателя пальцами чуть выше поясницы точно по центру спины.
Сам по себе пустяковый тычок не мог причинить никакого вреда, но сейчас я будто воочию видел пульсацию энергетических каналов и ощущал ритм чужого резонанса, а потому действовал наверняка: точечным воздействием пробил защиту и нарушил гармонию транса, так же как недавно вышиб из него Варю.
Получилось тогда, сработало и сейчас. Вот только потенциал дознавателя был несравненно выше, меня шибануло отдачей и отшвырнуло метра на три. А ещё свою роль сыграли сила воли и мастерство: даже вывалившись из резонанса, контроля над энергией Олег Друза не упустил. Его атакующие конструкции рассыпались, защитные пологи и экраны начали расползаться, но вот взбрыкнувшую сверхсилу дознаватель удержал и обуздал. Точнее – удержал бы и обуздал бы, не вмешайся Альберт Павлович.
Консультант резко дёрнул рукой, словно притягивал к себе за незримую верёвку всаженный в жертву гарпун – нематериальный, но от этого ничуть не менее убийственный. Почудилось некое воздействие, а миг спустя лихорадочно пульсировавший внутри дознавателя сгусток энергии потерял стабильность, и та не выплеснулась даже, а вырвалась вся разом – и не сама по себе, но вместе с кожей, мясом и рёбрами. Левая сторона грудной клетки Олега Друзы взорвалась, из него ударил ярчайший луч сверхсилы, разметал брусчатку, вспахал дорогу, шибанул по многострадальному особняку и развалил его надвое, унесся куда-то дальше, подобно направленному взрыву чудовищной мощности пройдя через весь квартал.
Обезображенное тело дознавателя миг простояло, а затем качнулось вперёд и с мерзким шлепком распласталось на камнях. Крови, на удивление, не было. Хотя – какая там кровь, когда половина тела обуглена…
«Вот это мы зажгли, – мелькнула в голове дурацкая мыслишка, пока сдирал с себя тлевшую сразу в нескольких местах гимнастёрку. – Вот это зажгли…»
Энергетический фон колыхнулся, и колючая волна статического электричества не просто продрала наждаком, но вполне ощутимо ударила и опрокинула на спину. Альберт Павлович тоже не устоял на ногах и рухнул на колени, упёрся ладонями во вздыбленную мостовую.
– Твою ж налево… – хрипло выдохнул он, сплюнул на мостовую и потребовал: – Давай! Наших вызывай!
Я кое-как поднялся, неловко перешагнул через дымящуюся канаву, оставленную в дороге выбросом сверхсилы, и доковылял до вездехода со смятым капотом. Там первым делом отвалил от рулевого колеса покалеченного шофёра; тот сипел и дышал через раз, но ещё был жив. Помочь я ему ничем не мог, поэтому просто вытянул из крепления ракетницу, направил её вверх и выпустил в небо сгусток красного огня.
Будто и без того на весь Кордон тарарам не устроили, ага…
