(не прилагая особенных усилий и не блистая особенными талантами) на пять!
Успехов вам, господа!
P.S.
А теперь серьезно. Вот вам рецепт сдачи любого экзамена. К примеру, у вас есть 7 дней на подготовку. Первые 4 дня основательно читаете учебник, сверяетесь с конспектом (если есть), просматриваете дополнительную литературу. Следующие 2 дня повторяете уже только учебник. 7-й день еще раз бегло прочитываете учебник. Перед экзаменом идете в числе последних (закаляйте нервную систему!) и еще раз пролистываете основной учебник, освежая в памяти основные позиции. Кстати, хороший мнемонический прием при чтении учебной литературы – после каждого прочитанного раздела надо попытаться вспомнить, о чем вы только что прочитали.
Если добросовестно следовать этой методике, то за 7 дней вы можете подготовить и успешно сдать китайский язык.
Университет
В годы моей учебы ЧГУ представлял собой комплекс старинных уютнейших зданий, расположенных в западной части старого города, вдоль ул. Университетской. Ректорат, гуманитарные факультеты и военная кафедра располагались в великолепном ансамбле бывшей резиденции Митрополита Буковины, выстроенной в конце прошлого века чехом Главкой в смешанном, византийско-мавританском стиле, за что он был в те времена многажды поруган коллегами. Крыша здания выложена цветной черепицей, внутри роскошные (облицованные ценными породами деревьев и камня) залы “красный”, “мраморный”, Шевченковский (бывшая трапезная для высших чинов духовенства; низшие чины питались в подвале, в помещении нынешней студенческой столовой). Позади здания – парк с редкими видами деревьев, с гротами и прудами причудливой формы. В парке когда-то водились олени и павлины, но народ, придя к власти в 40-м, всю эту живность употребил по назначению, то есть, съел. За географическим факультетом размещались фундаментальные конюшни (сейчас – гараж).
Наш факультет размещался рядом с физическим и математическим факультетами, деля внушительное четырехэтажное здание пополам с химиками, напротив скверика им. Федьковича (к 120-летию университета в сквере возвели уродливый памятник самому любимому на Буковине писателю-демократу, который студенты тут же остроумно окрестили “трансформером” за глубокое внешнее сходство с героями мультфильмов). Корпус венчает небольшой купол, где когда-то размещалась обсерватория. Наша кафедра зоологии располагалась на 4 этаже в самом укромном углу здания с множеством лабораторных комнат, аудиторий, каморок с чучелами, аквариумами, стеклянными банками с всевозможными рыбами и гадами… В некоторых лабораториях потолок был стеклянный – что-то вроде зимнего сада. Кроме того, биофаку принадлежал ботсад, расположенный в старинном здании на одной из красивейших улиц города (тоже Федьковича), застроенной при Австрии уютными двух-четырехэтажными особняками – каждый по индивидуальному проекту. Проекты, между прочим, готовили выпускники Черновицкого архитектурного училища(!) – это были их дипломные работы! Думаю, что сейчас для проектирования такого особняка потребовались бы лучшие силы какой-нибудь архитектурной академии, а дипломники нынешних архитектурных вузов в качестве самостоятельной работы могут спроектировать разве что здание туалета на два очка для районной автостанции.
Кафедрой биохимии в наше время заведовал знаменитый в прошлом ректор университета К. М.Леутский, которому принадлежит бессмертная фраза: – В нашому унiверситетi буде стiльки євреїв, скiльки їх на шахтах Донбасу. В просторном ректорском кабинете было только одно кресло, в котором восседал сам Корней Матвеевич, все посетители, в том числе и женщины, вынуждены были во время аудиенции стоять. Кроме того, при нем на Новый Год в буфете университета студентам бесплатно давали водку, за что он и остался в благодарной памяти народной. Жил он в прекрасном двухэтажном особняке на тихой улочке неподалеку от университета, где была даже отдельная комната для его любимой собаки – обстоятельство, плохо вписывавшееся в социалистический реализм. Собака представляла собой жирную до безобразия, мерзкую пучеглазую дворнягу, которая, тяжело переваливаясь и цокая когтями по мраморному полу, свободно ходила по всей территории кафедры. Леша Раевский любил вытирать штиблеты об ее широкую спину.
Какое-то время после Леутского кафедру возглавлял Миша (виноват, Михаил Маркович) Баран. Он много страдал из-за своей фамилии. Вначале он объявил всем, что его фамилиё французского происхождения и, следовательно, надо произносить не Барáн, а Бáран, с ударением на первый слог. Затем он все же прибег к радикальным мерам и сменил фамилию на Варченко, но, по меткому замечанию Жени Халаима, как был бараном, так им и остался.
Кафедрой физиологии человека и животных, где с таким трудом обучали Гросс-Витю, заведовал брехун, скандалист и склочник – профессор Ваниткевич, которого впоследствии за эти качества и выперли из университета. Наука на кафедре делалась очень простыми, но эффективными средствами. Большое квадратное стекло опускалось в чан с водой, в которую по очереди добавлялись какие-нибудь из изучаемых профессором поверхностно-активных веществ (кажется, это были желчные кислоты). Затем стекло отрывалось от поверхности жидкости за веревочки, привязанные к его краям, а сами веревочки цеплялись к безмену, с помощью которого бабки на базарах взвешивают лук или капусту. Безмен фиксировал силу отрыва стекла от воды. Полученные таким образом ценнейшие данные накапливались, обрабатывались статистически и служили фундаментом всех курсовых, дипломных и кандидатских работ, выполненных на кафедре.
С Ваниткевичем у нас на курсе произошла веселая история. Сам он считал себя могучим гипнотизером, и этот миф поддерживался многими поколениями студентов (те, кто выдерживал во время ежегодных сеансов все экзекуции профессора, как правило, получали на экзамене хорошие отметки). И вот наступил момент (на лекции, посвященной высшей нервной деятельности), когда Ваниткевич решил провести сеанс гипноза с нашим курсом. Для начала нам было предложено сцепить руки над головой. Те, у кого после краткого “гипнотического” воздействия профессора руки не расцепились, были приглашены на сцену. Все наши отличнички наперегонки, в расчете на успешную сдачу трудного экзамена по физиологии (учебник Бабского весил больше трех кило), побежали к преподавателю. Их рассадили на стульях, и “гипнотизер” начал делать над их головами пассы руками. Испытуемые сразу же “уснули”. Наша комсомольская активистка Сенык даже начала, якобы сквозь сон, рассказывать, что она идет по лугу и видит голубые цветы. И вот, когда профессор решил, что все впали в состояние транса, он объявил, что сейчас участники сеанса боли уже не чувствуют и попросил у зрителей какой-нибудь острый предмет, для демонстрации этого научного факта. Все подопытные как-то внутренне напряглись, но продолжали мужественно сидеть с закрытыми глазами. А я всегда носил с собой хорошо заточенный грузинский охотничий нож с фиксатором, и весь курс это знал. Я с готовностью достал нож и нажал кнопку. Лезвие выпрыгнуло с характерным щелчком. В тот же момент все “загипнотизованные” вздрогнули и проснулись. Сидящие за партами не смогли удержаться от неприличного регота. Сеанс гипноза с треском провалился. Впоследствии на экзамене злопамятный, как коза, Ваниткевич,
