Миссис Дженнингс пригласила Троя и Барнаби на поминальную трапезу, но сержант чувствовал себя крайне неуютно. Не будучи ни друзьями, ни родственниками, они лишь подчеркивали мрачную подоплеку случившегося. Как мог он, никто в сущности, просто подойти и выразить соболезнования Симоне? Впервые со дня поступления на службу сержант Трой пожалел, что он полицейский.
Барнаби не смешивался с толпой. Он стоял на кухне с мисочкой салата, подкрепляясь домашней чиабаттой с кусочком мягкого сыра бри. Попутно старший инспектор разговаривал с Эвис Дженнингс, которая обнаружила, что у нее не хватает одной вилки для десерта, и рылась в ящике со столовыми приборами.
— Я так понял со слов вашего мужа, что Симоне становится лучше.
— Да, ей немного лучше. Память возвращается, но не целиком, а кусками. Джим говорит, что так часто бывает. Она узнает нас и Элфи, помнит все о деревне, но почти ничего о своем… тяжелом испытании. И неудивительно, правда? Я имею в виду, что она хочет отодвинуть тягостные воспоминания как можно дальше. Я бы тоже так делала. Ах, вот ты где! — Эвис нашла нужную вилку и потерла ее о юбку.
— Да, это вполне объяснимо.
— Я свозила ее домой за чистой одеждой и всякими мелочами. Но она не захотела остаться там.
— Как вы туда попали, миссис Дженнингс?
— Джилл Гэмбл дала нам ключ. — Она с тревогой посмотрела на Барнаби. — Надеюсь, все в порядке? Мы были там лишь несколько минут.
— И все это время вы находились рядом с миссис Холлингсворт?
— Вообще-то да. — Эвис была глубоко озадачена. — Она положила пару платьев и белье в сумку. Это ее собственные вещи, инспектор.
Барнаби, набивший рот аппетитным сыром, просто кивнул.
— Ну что ж, пора мне обратно, к моим баранам, — сказала Эвис. — Хотелось бы, чтобы эти двое шотландцев не чувствовали себя здесь такими чужаками. Не сказать чтобы они были так уж подавлены горем. Симона утверждает, что Алан не разговаривал с ними годами.
— Некоторые считают подобное поведение вполне уместным для похорон.
— Ох! — Эвис фыркнула. — На мой взгляд, эта чопорность у них в крови.
В те редкие минуты, когда Трой отводил взгляд от Симоны, он замечал, что все потихоньку перемещаются в сторону кухни. Хотя там определенно не было того, что можно назвать очередью, констебль Перро топтался возле дверного проема и проскользнул внутрь, когда оттуда выходила миссис Дженнингс. Миссис Молфри тоже потихоньку дрейфовала в этом направлении, как и Кобби Доулиш, который, двигаясь против часовой стрелки и на ходу прихлебывая из чашки прекрасный, крепкий чай, вскоре присоединился к ней с тарелкой окорока и салата.
Так получилось, что все трое пришли на кухню одновременно. Перро остался стоять, но двое других сели. Кабби пил свой чай. Элфрида, счастливая оттого, что снова оказалась тет-а-тет с главным полицейским начальником, обратила к Барнаби сияющее лицо:
— Я, конечно, не упрекаю вас, старший инспектор. Догадываюсь, как вы, должно быть, невероятно заняты. Но я была разочарована, не услышав от вас ничего по поводу моего открытия.
— Боюсь, что не понимаю вас, миссис Молфри.
— Ни звона, ни звяканья. Разве вам не… — Элфрида подняла глаза и в самый последний момент за спиной старшего инспектора узрела искаженную ужасом физиономию Колина Перро. — Вы получили мое сообщение? Я наговорила вам его на автоответчик.
— Извините, — улыбнулся Барнаби. — Боюсь, это не всегда срабатывает. Что у вас случилось, миссис Молфри?
— Как я уже говорила вам, в тот день, когда исчезла Симона, я шла по переулку с Сарой Лоусон. Она несла большую коробку. Сказала, что это банки для консервирования, которые Симона обещала ей, Сара собиралась участвовать в приходской ярмарке. Но когда мы подошли к калитке «Лавров», Сара перехватила коробку, и стало ясно, что она ужасно запыхалась. Знаете, так: уф-уф.
— Не волнуйся так, милочка! — встревожился Кабби.
— И вот что странно: не раздалось ни единого звука. И это при том, что в коробке как будто было полно стекла. Я тогда еще подумала: «Боже мой, зачем Симоне такая пропасть банок?» Думаю, она и готовить-то толком не умеет, не говоря уже о том, чтобы хлеб печь или варить джем. Не могу себе представить, чтобы она когда-нибудь закатывала фрукты или овощи. Кроме того… — Тут Элфрида бросила на Барнаби взгляд, который он сразу узнал. Таким же торжеством горели глаза Килмовски, когда кот притаскивал на коврик у двери особенно большой и сочный трупик птички. — По тому, как она держала коробку, было видно, какая та увесистая. Поверьте мне, инспектор, там было кое-что куда потяжелее, чем пустые стеклянные банки.
— Очень интересно, миссис Молфри. — Так оно и было на самом деле. Никакой коробки они не видели ни в доме, ни в садовом сарае, когда обыскивали «Лавры».
— Когда у вас должен состояться этот приходский праздник?
— Не раньше августовского понедельника, когда начинаются банковские каникулы.
— И кому Сара собиралась отдать банки?
— Никому. Предполагалось, что у нее будет собственный прилавок. Вы могли бы справиться у миссис Перро. Она снова в оргкомитете в этом году, я полагаю, Колин?
— Верно, миссис Молфри. — Перро, мысленно утирая пот облегчения со лба, благодарно улыбнулся своей спасительнице. — Я непременно спрошу, сэр, не переданы ли эти вещи кому-нибудь другому.
— Да, будьте добры, констебль. Возможно, мне следует сказать вам обоим… Хотя вы, несомненно, услышите об этом завтра в новостях… Мисс Лоусон предъявлено обвинение. Она участвовала в похищении миссис Холлингсворт с целью получения выкупа.
— О! Но это так… — Миссис Молфри не могла продолжать. Дрожащими пальцами она поправила черную шифоновую вуаль, накинутую на кудряшки. Отделанная марказитом, вуаль посверкивала под лучами солнца, проникшими сквозь кухонное окно. — Не могу поверить. Нет. Нет.
— Совершенно верно. Нет, — твердо повторил Кабби. Его ярко-синие глаза горели убежденностью. — Она слишком… какие слова тут подходят, Элфи?
— Уважает себя.
— Совершенно верно — уважает себя.
— Вы ошибаетесь, инспектор, — заявила Элфрида. — Простите, я знаю, как самонадеянно это звучит.
— Мы не задерживаем людей, не имея твердых доказательств, миссис Молфри. Кроме того, Сара Лоусон призналась.
— Но ее не волнуют деньги. Вы видели, как она живет?
— Возможно, деньги ее не волнуют. Но человека, с которым у нее была связь, они очень даже волнуют.
Это потрясло обоих. Барнаби видел, как в их головах роились предположения одно ужаснее другого. Больше никто не произнес ни слова. Несколько мгновений они сидели в растерянности, потом встали и пошли прочь. Кабби ласково поглаживал руку Элфриды.
— Перро?
— Сэр. — Констебль Перро бодро подошел к сосновому столу и опустил на него шлем.
