Весь день он думал то о Китти, то об Эде, то о Хьюго; не думал он лишь о себе и собственных чувствах. Ларри так долго их прятал даже от себя, что теперь не смел приоткрыть дверь в тайную комнату, где запер свою любовь. Китти замужем за его лучшим другом. Да и сам Ларри женат. Все вышло как вышло, и с этим надо жить.
Но Хьюго?
Полная бессмыслица. Из-за запертой двери доносится задушенный крик: если Хьюго, то почему не я? Хотя Ларри знает почему.
Но Хьюго!
Единственный эпизод, и тот в изложении ребенка. Поцелуй, то ли бывший, то ли нет. И вот уже нарушено хрупкое равновесие, в котором Ларри умудрялся жить столько лет. Он принялся себя терзать с новой силой.
«Я был слишком слаб. Слишком труслив. Если бы я только заговорил тогда. Если бы я потребовал. Если бы я был мужчиной».
Кто ничего не просит, тот ничего и не получает.
Наступил вечер. Девочек уложили спать. Теперь Китти не таясь рассказывала про Эда, его отъезды и алкоголизм. Ларри смотрел на ее милое лицо и спрашивал: неужели она правда искала утешения с другим мужчиной?
– Позавчера заходил Хьюго. Сказал, что хочет временно отстранить Эда от дел. Вот до чего дошло.
Позавчера заходил Хьюго.
– И что ты ему скажешь? В смысле Эду.
– Не знаю, Ларри. Я не знаю, что делать с Эдом. Ему известно, что меня бесит его пьянство. Поэтому теперь он, конечно, пьет тайком. Но кое-что бесит меня еще больше. Почему он так несчастен? Может, это я виновата? Что я сделала не так? У него есть я, у него есть девочки. Я никогда не вынуждала его делать то, чего он не хочет. Я не прошу у него дорогих машин или шуб. Разве я не хорошая жена? Он знает, что я люблю его. И я действительно, я правда его люблю. Иногда он такой милый, и мне кажется, что прежний Эд вернулся. Но потом будто закрывается дверь: я по одну сторону, а он со своим несчастьем по другую.
Она говорила быстро, но спокойно, четко и без слез. Сколько раз она уже прокрутила в голове эти слова?
– Конечно, я виню себя. Как мне себя не винить? Но я так от этого устала, Ларри. Это выматывает. Но есть вещи и хуже. Я сержусь. Сержусь на Эда. Зачем он так с нами? Он что, не понимает, как хорошо мы могли бы жить? Не понимает, какой несчастной делает меня?
– Думаю, понимает.
– Так почему же не пытается как-то все наладить?
– Не знаю, – ответил Ларри, – но в одном я уверен: это не твоя вина. Я знаю, он скажет то же самое. Проблема внутри его.
– Какая? – Она вглядывалась в лицо Ларри, будто ища подсказки. – Что за проблема? Отчего?
– Думаю, сам он назвал бы это тьмой. Мне не понять. Но он был таким всегда.
– Даже в школе?
– В школе – особенно.
– Если бы он поговорил об этом со мной!
– Думаю, дело в том, – осторожно начал Ларри, – что он считает, будто уже тебя предал. Эд чувствует перед тобой такую вину, что не хочет расстраивать тебя еще больше. Он так сильно тебя любит, что для него мука – видеть твои страдания и знать, что он – их причина. Вот он и прячет свои проблемы. Как заразу. Сам себя сажает в карантин.
– Так что же мне делать?
– Не знаю. Можешь поискать утешения на стороне?
– У кого? Где?
– Может, с Хьюго.
– Хьюго? – Китти рассмеялась. – Да Хьюго-то с чего? – Наконец до нее дошло. – Памела тебе рассказала?
По его лицу она поняла, что права.
– О господи! Надо было с ней поговорить. Я просто не могла придумать, как это объяснить. Уже очень-очень давно бедный Хьюго вбил себе в голову, что влюбился в меня, и, когда он стал рассказывать про Эда, про то, что ему нужно оставить работу, я расстроилась, всплакнула немного, и он меня поцеловал. Памела как раз вернулась из школы и увидела это. Что она тебе сказала? Она сильно переживает? О, какие же мы дураки.
– Она решила, что ты можешь бросить ее и сбежать с Хьюго.
– Сбежать с Хьюго? Он же мальчишка! Все это лишь его фантазии. Нет, никуда я с Хьюго не сбегу.
– Я сказал ей то же самое.
И все же у Ларри словно гора с плеч свалилась – он и сам не понимал, как, оказывается, напугал его этот поцелуй.
– В любом случае я Хьюго не целовала. Это он меня поцеловал.
– И что он теперь об этом думает?
– Мы по-прежнему друзья. Я просто велела ему больше не глупить. Он так привык играть в безответную любовь, что мне показалось, он даже обрадовался, что все остается как было.
Играть в безответную любовь. А он не одинок.
Вероятно, Китти подумала о том же.
– Как Джеральдина? – спросила она, хотя сегодня уже спрашивала – в машине, по дороге с вокзала, и он тогда ответил «Нормально».
– Мы с Джеральдиной, – признался он теперь, – несчастны вместе так же, как и вы с Эдом. Другая пара, другие проблемы, но тоска та же.
На лице Китти отразилось сочувствие, но не удивление.
– Я так и подумала во Франции.
– Поддерживаем видимость. Но на данный момент мы в каком-то смысле живем отдельными жизнями.
Китти протянула руку через стол и коснулась его ладони. – Как ты с этим справляешься?
– Работаю. Работа может занять много времени, если постараться.
– Как и Эд.
– Эд злится на себя. Самое ужасное в моем положении – что я злюсь на Джеральдину. Я знаю, что не должен. И отчасти понимаю, почему она такая. Мне жалко ее. Но злость пересиливает. Она не согласна на ту простую вещь, которая делает брак возможным. Она не согласна меня любить.
– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?
– Мы спим врозь.
– О Ларри.
– Мне стыдно, что для меня это так важно. Но это так.
– О Ларри.
– В общем, так или иначе, но и я, и ты сами себе жизнь испортили, правда?
Она все гладила его ладонь, глядя в глаза.
– Я хотел, чтобы ты была со мной. – Сейчас это сказать стало так просто.
– Я знаю.
– И всегда знала?
– Думаю, да.
– Но ты любишь Эда. Хотя он и не умеет быть счастливым.
– Иногда мне кажется, что за это я его и люблю.
– Значит, если бы я просто был чуть более жалким, ты бы, возможно, предпочла меня?
– Возможно. – Она улыбнулась.
– Могу начать прямо сейчас. – Он скорчил печальную гримасу.
– Милый Ларри.
– Не будь со мной такой ласковой. Боюсь, я этого не вынесу.
– С тобой я могла бы быть счастлива.
– Ну, вот оно, – выдохнул он. – Если бы да кабы.
