Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Однако план, чем-то напоминавший будущий план операции «Валькирия», воспользовавшись которым 20 июля 1944 года заговорщики пытались свергнуть режим Гитлера, оказался совершенно ошибочным. Ибо на дворе был не 1905 год, а 1917-й! 26 февраля председатель Совета министров князь Н. Д. Голицын взял бланк о роспуске парламента и вписал число – 27 февраля, после чего «указ» был отправлен в СМИ, также председателю Думы Родзянко. Однако силовая составляющая операции закончилась полным крахом. Восстание началось именно с учебных команд, а роспуск Думы фактически не оставил Родзянко, Гучкову и их сторонникам пути к отступлению.
Уже в ночь на 27 февраля унтер-офицер Кирпичников, бывший студент, призванный в армию в 1915 году, собрал солдат и убедил их восстать против царя. А когда утром в казармы прибыл начальник учебной команды штабс-капитан Лашкевич, солдаты застрелили его и покинули казармы. Вот когда революционные традиции русского студенчества сыграли свою решающую роль! Утром также восстали Волынский, Павловский и Литовский полки. Тем временем толпы рабочих, полностью захватив Выборгскую сторону, перешли через Литейный мост, где и слились в одну массу с восставшими солдатами. К середине дня большая часть города, в том числе южные рабочие кварталы, были в руках восставших. В «оккупации» оказался и Таврический дворец, где заседала Госдума. Именно там вечером того же дня было объявлено об образовании Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов и немедля назначены выборы в него по принципу – один делегат от тысячи рабочих. Костяк органа составили только что освобожденные из тюрьмы члены Рабочей группы Военно-промышленного комитета (социалисты-меньшевики К. А. Гвоздев, Б. О. Богданов), а также депутаты Госдумы от этой же партии (Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев) и меньшевики-интернационалисты (Н. Ю. Капелинский, К. С. Гриневич).
Это был поистине день, перевернувший мир! Там, где еще вчера заседали почтенные господа депутаты, горланили речи представители пролетариата, а с трибуны выступали представители восставших полков, публично обещавшие защищать революцию, Хабалов быстро потерял контроль над ситуацией, побоялся использовать расквартированные в столице полки, побоявшись, что и те перейдут на сторону революционеров. И просил прислать подкрепления с «более надежными» войсками.
Тем временем вечером к восстанию присоединились Семеновский и Измайловский полки, запасный автобронедивизион. Были захвачены Кронверкский арсенал, Арсенал, Главпочтамт, телеграф, вокзалы, мосты и др. На сторону революции перешло уже почти 70 тысяч солдат, а под контролем Хабалова оставались лишь Василеостровский район и Адмиралтейская часть.
«Грузовики с красными флагами, переполненные солдатами и вооруженными рабочими, с бешеной скоростью носились по столице, – писал Ольденбург. – Группы солдат бродили по улицам, стреляя в воздух и крича: „довольно, повоевали!“… Кучки людей врывались в частные квартиры, уводили оттуда министров и других сановников, – всех везли в Таврический дворец, который обращался, в добавление к прочим задачам, в революционный участок». В разных районах начались разгромы полицейских участков, убийства полицейских и офицеров, грабежи и мародерства. Одним из первых толпа сожгла дом министра императорского двора В. Б. Фредерикса. А потом было разгромлено и сожжено ненавистное всем Петроградское охранное отделение.
Ну а Госдума в ее старом виде фактически перестала существовать. Вместо нее был образован Временный комитет, который активно включился в борьбу. Революцию ждали, но случилась она, как всегда, неожиданно. Наскоро была придумана своя, думская версия событий. Будто бы все началось с указа о роспуске Думы, депутаты ему не подчинились, народ их поддержал, а полки присоединились к народу. «Вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением старого режима и династии, – вспоминал потом Милюков. – К вечеру 27 февраля, когда выяснился весь размер революционного движения, Временный комитет Государственной думы решил сделать дальнейший шаг и взять в свои руки власть, выпадавшую из рук правительства. Решение это было принято после продолжительного обсуждения… Все ясно сознавали, что от участия или неучастия Думы в руководстве движением зависит его успех или неудача. До успеха было еще далеко: позиция войск не только вне Петрограда и на фронте, но даже и внутри Петрограда и в ближайших его окрестностях далеко еще не выяснилась. Но была уже ясна вся глубина и серьезность переворота, неизбежность которого сознавалась… и ранее; и сознавалось, что для успеха этого движения Государственная дума много уже сделала своей деятельностью во время войны – и специально со времени образования Прогрессивного блока».
В ночь на 28 февраля Временный комитет объявил, что берет власть в свои руки, а Родзянко направил соответствующую телеграмму начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу Алексееву, командующим фронтами и флотами.
28 февраля события развивались по возрастающей. Рабочие и солдаты разгромили заставы у Биржевого и Тучкова мостов и захватили путь на Васильевский остров. Там к ним присоединились солдаты 180-го пехотного и Финляндского полка, а также матросы 2-го Балтийского флотского экипажа и крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте в районе Калинкина моста. В полдень пала Петропавловская крепость, ее гарнизон тоже перешел на сторону революции.
Вскоре сдались и последние части, находившиеся в распоряжении генерала Хабалова. Петроград оказался во власти 400-тысячной толпы и 127 тысяч солдат. У всех было приподнятое настроение, каждый так или иначе сознавал, что рушится старый, ненавистный мир. 1 марта восстание началось и в Москве, где весь гарнизон перешел на сторону революции, а также в Харькове и Твери. В последней губернатор Н. Г. Бюнтинг, увидев приближающуюся разъяренную толпу, понял, что ему конец. Посему позвонил епископу и исповедался. После чего был убит народом. В Кронштадте матросы убили военного губернатора базы адмирала Р. Н. Вирена и 40 офицеров, остальных арестовали и заточили в подвалы. В Царском Селе повстанцы захватили винные склады, при этом части, охранявшие дворец, объявили «нейтралитет», но, следуя моде, тоже вывесили красный флаг.
Революционерам, у которых уже тогда установилось двоевластие, оставалось лишь одно: переманить на свою сторону армию и избавиться от царя.
В последнее время стало модно утверждать, что генералы «вступили в сговор с изменниками», «нарушили присягу» и «предали государя». Мол, несмотря на ненадежность и разложение многих частей, еще было «достаточно верных войск». Однако надо понимать, что в тот момент военные больше всего опасались разрастания революции, которое могло привести к крушению фронта и германскому вторжению в глубь России. А отдавать приказ солдатам (особенно в условиях войны) стрелять по своим же солдатам матросам большинству казалось в высшей степени безнравственным и опасным. Почему, в конце концов, надо лить кровь ради этого дурака? Мало нам огромных потерь на фронте?! В армии недовольство Верховным главнокомандующим было не менее заметным, чем в промышленных кругах, пролетарской среде и интеллигенции. Именно поэтому военные во главе с Алексеевым так легко поверили в обещания Родзянко и фактически признали новое правительство. Армия попросту поддерживала силу, которая могла гарантировать окончание беспорядков и продолжение войны.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
