Покушавшийся выскочил на улицу и, отстреливаясь, стал убегать. Казак нагнал его и застрелил»[506]. Однако, по мнению самого Ротова, эти покушения были не чем иным, как тщательно подготовленными акциями устрашения, проводимыми советскими партизанами.
Согласно версии Кубанского атамана, одного из лидеров казачьей эмиграции В.Г. Науменко, смерть полковника С.В. Павлова была случайной. По его мнению, во время одной из карательных операций казаки случайно напали на деревню, где находилась застава белорусских полицейских, и «учитывая все данные, полученные при производстве расследования и при опросе непосредственных свидетелей трагедии, не остается никакого сомнения в том, что Походный атаман С.В. Павлов был убит пулей с белорусской заставы»[507].
В эмигрантской среде ходили и другие версии, которые представляют все в несколько ином, менее героическом для казаков свете: «С немцами окружали, — высказывает свою версию руководитель Общеказачьего объединения в Германской империи атаман Е.И. Балабин, — деревню, которую грабили партизаны. Казаки были пьяны. Услали куда-то ракетчика. Когда подошли к деревне, не смогли ответить на ракету немцев, которые, думая, что казаков еще нет, открыли огонь по деревне. Их пулями убит Павлов и еще восемь казаков. Ответными выстрелами убито четыре немца и столько же ранено»[508]. Еще более уничижительную версию гибели С.В. Павлова дает видный деятель казачьей эмиграции С.В. Маракуев: «Павлов был с двумя сотнями казаков в селе близ Барановичей. Немецкий офицер Мюллер уведомил его, что неподалеку оттуда собирается банда партизан, и предложил ночью окружить их, забрать или уничтожить. Павлов с казаками должен был обойти с юга, Мюллер с севера. О своем приходе в исходный пункт для нападения Мюллер должен был дать знать красной ракетой, Павлов — белой. Павлов был пьян, казаки тоже, ракетчик куда- то послан. Мюллер дал ракету, но Павлов не мог ответить. Мюллер дал вторую ракету. Партизаны, видя это, разбежались, а немцы открыли ружейный и пулеметный огонь, но не по исчезнувшим партизанам, а по казакам, а казаки по немцам. С обеих сторон оказалось человек по 20 убитых и раненых. Одною из первых пулеметных очередей убит Павлов и его адъютант. Подвиг, вполне заслуживающий награждения чином генерала (здесь Маракуев иронизирует над тем, что С.В. Павлов посмертно был произведен в генерал- майоры. — П.К.)»[509]. Такое обилие версий только запутывает дело и, по всей видимости, мы так никогда и не узнаем, что же произошло 17 июня 1944 года недалеко от небольшой безымянной белорусской деревушки.
Как бы то ни было, но место Походного атамана недолго оставалось вакантным, и вскоре генерал-майор Науменко, находившийся в это время с инспекционной поездкой в Казачьем Стане, назначил исполняющим обязанности Походного атамана войскового старшину Т.И. Доманова. Вскоре последовали приказ за подписью П.Н. Краснова о производстве Доманова в чин полковника и утверждение его на этом посту.
Тем временем военные события на Восточном фронте вновь заставили казаков сниматься с насиженных мест и отступать все дальше и дальше на запад. 23 июня 1944 года советские войска начали одну из крупнейших наступательных операций Второй мировой войны — операцию под кодовым названием «Багратион», главной целью которой были разгром немецкой группы армий «Центр», освобождение Белоруссии от немецких захватчиков и выход к западным границам Советского Союза. Уже 2 июля казачьи полки совместно с немецкими дивизиями вступили в бой с наступающими частями Красной армии, а в начале второй декады июля в расположение Казачьего Стана прибыл С.Н. Краснов (племянник атамана П.Н. Краснова), который привез приказ о немедленной эвакуации и перемещении Казачьего Стана на территорию Польши. Но было уже поздно, казачьи поселения в Белоруссии были со всех сторон окружены партизанами. И тогда было принято решение прорываться в Польшу тремя группами, а местом сбора были определены польские города Здунская Воля, Ширас и Серадзь (Центральная Польша). Первая группа должна была пробиваться в направлении Гродно и населенного пункта Августово на севере Польши, вторая через Беловежскую пущу к границе Польши, а третья — от города Барановичи строго на запад. Судьба всех трех групп сложилась по- разному.
Прорвав с боями кольцо партизанского окружения, полки авангарда Казачьего Стана, входившие в первую группу казачьих беженцев, вышли на открытые просторы к Гродно. Дальнейший их путь пролегал к городу Августову на севере Польши, а уже оттуда они направлялись на место сбора всех казаков. «Страшный, незабываемый путь! — вспоминает казак, скрывающийся под инициалами Т.С. — Мы колесили по Польше, проходя губернии Белостокскую, Гродненскую, Ломженскую, Калишскую, Люблинскую. Помню города Лодзь, Кельцы, Остров, Петроков, много сел и местечек, захватили кусок Восточной Германии, вышли снова в Польшу и около 3-х месяцев простояли в лесах около Здунской Воли»[510].
Однако остальным казачьим группам повезло еще меньше. О том, как казаки 2-й группы прорывались через Беловежскую Пущу, наводненную партизанскими отрядами, и добирались до сборного пункта Казачьего Стана, вспоминает неоднократно упоминавшийся уже казак В.С. Дудников: «Двигаться было очень трудно. Подножного корма для лошадей не было. Пуща настолько густа, что под деревьями не растет трава. Падали обессилившие, голодные кони. Колеса повозок глубоко тонули в рыхлом песке. Бронедивизион и грузовой автотранспорт скоро Израсходовал горючее, и все машины пришлось уничтожить. А над головой и вокруг тонко пели пули, выпущенные издалека, но, увы, ранившие и убивавшие. Походный Стан с боями вышел из Пущи на нормальные дороги Восточной Польши. Жара сменилась бесконечным проливным дождем. Измученные люди и кони еле брели в сплошных потоках дождя. Шли, падали, подымались и снова шли. Казалось, не будет конца этому мучительному маршруту. Но вот выглянуло солнце. Появился обильный корм для лошадей. Еще пять суточных переходов, и 6-й Сводный казачий полк под командованием полковника Журавлева первым вступил на территорию старого польского артполигона Думска Воля (Здунская Воля. — П.К.)»[511].
Третья казачья группа должна была прорываться из района города Барановичи. Но из-за того, что атаман В.Г. Науменко, находившийся в это время в инспекционной поездке по Казачьему Стану, долго не санкционировал полученного приказа об отступлении, она практически полностью была уничтожена или пленена наступающими советскими войсками. «В Барановичах, — излагает свою версию событий в Белоруссии казак-эмигрант С.В. Маракуев, — произошло следующее. 18 тысяч казачьих семейств, всего 60 тысяч человек, были выведены в м. Лесное при советском наступлении. За два дня до катастрофы было ясно, что местечко не будет удержано, и казаки попросили ген. Науменко начать эвакуацию. Но Атаман запретил, сказав, чтобы никто не трогался с места без приказа начальства. Через два дня, когда цепи красноармейцев были в виду Лесного, толпа обступила автомобиль Науменко, требуя, чтобы их эвакуировали. Последовало новое запрещение. Но когда начали отходить немецкие части, полковник Кравченко, кубанец, сидевший в атаманском автомобиле, крикнул: „Спасайтесь, кто как может“. Началась паника, все бросились бежать, смешались с воинскими частями. Большевики с аэропланов высадили впереди отступающих парашютистов и забрали всех. Спаслось очень немного»[512].
