— И через неделю никому до этого уже не будет никакого дела.
Марк сел рядом с Анной, нежно ее обняв.
— Важно то, что будет с тобой.
— Со мной все будет в порядке, — сказала Анна и улыбнулась. — Думаю, шок до сих пор не прошел.
— На это нужно время. — Марк прижал ее к себе так крепко, что ее голова оказалась зажата под его подбородком. От него пахло зубной пастой и его собственным запахом, который он увезет с собой.
— Не могу не думать о том, что было бы, если бы я поступила иначе…
— Ты не могла этого предвидеть.
— Почему Моника так сильно меня ненавидела? Ведь я ее родная сестра!
— Дело было не в тебе. — Голова Анны покоилась у Марка на груди, и его голос действовал на нее успокаивающе. — Ты держала зеркало, и все, а ей не нравилось то, что она там видела.
— Она не всегда была такой. — Анна вспомнила, как однажды ночью они лежали в постели и шептали друг другу секреты. Моника тогда заступалась за Анну перед детьми в школе, которые дразнили ее из-за того, что она была толстой… и перед их отцом тоже. Все изменилось лишь тогда, когда Моника повзрослела. Она стала замкнутой и заносчивой, предоставив Анне гадать, была ли в этом ее вина, — совершала проступки, которые влекли за собой страдание, обрастала комплексами, которые принесла во взрослую жизнь.
— Я это замечал, — произнес Марк, хотя Анна подозревала, что он сказал это просто из сострадания.
— Однажды Моника стала знаменитой… и ее понесло, словно машину без тормозов, — произнесла Анна.
Он кивнул в знак понимания.
— Это то же самое, как если бы пьяница выиграл в лотерею.
— И это тоже было. Ее пьянство.
— Пей, и дьявол доведет тебя до конца.
— Ты говоришь по собственному опыту?
Отклонившись назад, Марк улыбнулся и увидел морщины вокруг ее глаз, которых раньше не было.
— Я пил, чтобы не сойти с ума — или, по крайней мере, это то, что я говорил себе.
— Из-за Фейс?
— Тогда я думал именно так, но оказалось, что это лишь предлог. У меня были свои демоны.
Собрав всю свою волю в кулак, Анна мягко спросила:
— Марк, что будет с нами?
Очень долгое время он не отвечал, и Анна почувствовала, как у нее похолодело на душе. Она хотела забрать свои слова обратно. Неужели она не могла подождать до утра? Зачем портить тот небольшой отрезок времени, который у них остался?
— Мне жаль, но я не могу сказать тебе то, что ты хочешь услышать. — Марк ослабил свои объятия и отстранился. Руки Анны тяжело опустились. — Все это не так просто. — Конечно же, он имел в виду Фейс.
— Я знаю. — Анна вспомнила все, через что ей довелось пройти за последние месяцы; она смогла пережить все эти испытания, переживет и это. — Я просто подумала вслух.
— Анна…
— Тебе нужно что-нибудь набросить. Ты можешь простудиться, — сказала она странным ледяным голосом, который показался Марку чужим.
Марк выдержал ее взгляд, не двигаясь. Анна наблюдала за каплей, стекавшей по его шее. Через некоторое время он ушел, чтобы взять свой халат. По непонятной причине Анна именно сейчас поняла: его синий махровый халат отразился в зеркале, висящем на двери в ванной, когда она распахнулась. Это выглядело так… по-семейному: его халат висел на крючке рядом с ее халатом. Анна поняла, что она уже стала зависеть от вещей, которые подтверждали существование Марка в ее жизни, — его зубная щетка и бритва на ее полочке, его потрепанный чемодан на полу в коридоре. Но это был лишь самообман.
Когда Марк вернулся, Анна медленно поднялась с кровати, чувствуя себя более уверенно, чем за все прошедшие годы, даже несмотря на то, что ее сердце замирало от страха.
— Я знаю, что тебе нужно идти, — решительно сказала Анна. — Но я хочу, чтобы мы с тобой продолжали видеться.
— Ты уверена? — по страдальческому виду Марка она поняла, что его все это также тяготило.
Анна знала, что это означает: выходные то здесь, то там, романтичные бегства время от времени, громадные телефонные счета — это все, чего она добьется. А если узнает его жена? Анна могла лишь надеяться, что Фейс захочет, чтобы у Марка было счастье, которого она ему дать не может. «Почему я должна быть единственной, кто всем жертвует?» — эгоистично подумала Анна.
— Я не хочу тебя терять, — сказала она. — Я знаю, что не буду видеть тебя каждый день или даже каждую неделю, но это я смогу пережить.
Марк медленно покачал головой.
— Не уверен, что смогу я.
— Значит, это все? Все кончено?
— Может, будет лучше, если мы расстанемся на некоторое время?
Внезапно Анна вспыхнула от гнева.
— Я ожидала от тебя большего, чем эта банальная фраза.
— Я бы все отдал, чтобы мне не приходилось ее произносить.
Анна отвернулась, чтобы его жалкий вид не растрогал ее, и холодно сказала:
— Теперь я понимаю. Твое хобби — это спасение людей. Сейчас, когда мои беды позади, ты можешь перейти к новой страдалице, оказавшейся в бедственном положении. — Анна знала, что это было полуправдой, но она не собиралась отступать. — Думаю, в этом И заключается преимущество твоей жены передо мной. Она всегда будет нуждаться в тебе больше, чем я.
— Анна, пожалуйста!..
Но она продолжала:
— Это правда, не так ли? Я наказана, потому что я сильнее.
— Перестань, — голос Марка дрожал.
«Не делай этого. Не разрушай того, что имеешь. Не говори о том, что ты чувствуешь!» Правила, которых Анна придерживалась всю свою жизнь. Но они больше не срабатывали. Она действительно изменилась, и в некоторых вопросах не в лучшую сторону. Ее новая сторона придавала ей отдаленное сходство с Моникой. Но если ее сестра была слишком поглощена собой, то Анна понимала, что не страдает самолюбованием. Возможно, наступило время, когда она перестала зависеть от поддержки других и научилась твердо стоять на собственных ногах.
— Я ждала тебя всю жизнь, — произнесла она, и ее глаза наполнились слезами. — И не хочу, чтобы это закончилось вот так.
— Я тоже. — Несколько шагов, которые их разделяли, казались Анне безбрежным океаном.
— Я не обещаю, что буду ждать, когда ты станешь свободным.
Марк попытался улыбнуться, но его глаза оставались серьезными.
— Не существует хорошего способа для того, чтобы расстаться, не так ли? Я могу сказать, что люблю тебя, но ты уже об этом знаешь. Я могу сказать, что мне жаль, но это тоже тебе известно.
— Думаю, осталось одно слово — «прощай». — Анна посмотрела на чемодан Марка, стоявший в коридоре, и спросила удивительно ровным голосом, в котором слышался слабый намек на иронию: — Тебе помочь собраться?
