– Я по тебе скучаю.
– И я по тебе скучаю, – призналась Грейс.
– Тогда приезжай, – тут же предложил ей Макс. – Что тебе стоит приехать в Нью-Йорк? А хочешь, я к тебе приеду? Называй любое место.
– Вообще-то, сегодня четверг, и вечером я работаю. И потом, насколько помню, в эти выходные у Картера свадьба.
Макс хватил кулаком по дивану и выругался. Как он мог забыть? Называется, лучший друг! Завтра у них репетиция церемонии, а сама церемония намечена на субботу. Ему еще нужно освоить речь, которую он произнесет в качестве шафера.
– Ты же не сорвешь Картеру свадьбу, – тихо засмеялась Грейс.
– Нет, конечно. А как насчет воскресенья?
– Увы, не смогу. В воскресенье я обещала быть у Кая.
Макс тяжело вздохнул и в изнеможении растянулся на диване.
– Тогда давай увидимся на следующей неделе.
– На следующей обязательно увидимся.
* * *
Картер был человеком уравновешенным. Макс мог бы пересчитать по пальцам те редкие случаи, когда его лучший друг выходил из себя. Завидное хладнокровие. Однако утром накануне свадьбы Картера было не узнать. Он был весь как на иголках. Если смотреть со стороны, зрелище выходило довольно забавное.
– Хватит ржать, придурки! – закричал на друзей Картер. – Помогли бы лучше!
Он стоял возле зеркала, отражавшего его во весь рост, и целых пятнадцать минут сражался с галстуком персикового цвета.
– Вы же знаете, что я совершенно не умею завязывать галстуки!
Макс и Райли стояли у двери, прыская в кулак. Потом Макс подошел к Картеру сзади, опустил его дергающиеся руки и завязал непокорный галстук. Закончив этот ритуал, он во весь рот улыбнулся и похлопал жениха по плечу.
– Что скалишься? – проворчал Картер. – Получаешь злорадное удовольствие от моей беспомощности?
– Еще какое! – признался Макс и в последний раз поправил узел галстука.
– Наконец-то, – прошептал Картер.
– Освежись, – предложил ему Макс, протягивая фужер с шампанским.
Такие фужеры – пустые и недопитые – попадались на каждом шагу. Никогда еще дом Картера не видел подобного нашествия гостей. Макс и представить не мог, сколько деловых людей соберется на свадьбе его друга.
Картер шумно проглотил шампанское, затем в который раз посмотрел на наручные часы. До настоящего конца его холостой жизни и начала свадебной церемонии оставалось меньше пятнадцати минут. Макс, усмехаясь, подал ему серый пиджак.
– Чувак, да расслабься ты! Представь, что выступаешь в суде, где любые эмоции играют против тебя.
– Суд – пустяки, – возразил Картер. – Там бы я не волновался, даже если бы решалась судьба моей компании.
Макс и Райли засмеялись. Затем Райли, понимая, что давним друзьям нужно побыть наедине, деликатно ретировался, закрыв за собой дверь.
– В самом деле, ну чего ты нервничаешь? – спросил Макс, видя, как Картер с трудом попадает руками в рукава пиджака. – Ты ведь этого хотел.
– Да! – торопливо ответил Картер. – Очень хотел. Мне не терпится ее увидеть, стать ее мужем. Но…
Он кивнул в сторону пляжа, где на пластиковых стульях рассаживались гости. Там же красовалась арка, украшенная белыми и оранжевыми цветами. Возле нее стоял невозмутимый священник. Все ждали начала свадебной церемонии.
– Ты никак боишься облажаться? – догадался Макс.
– Жутко боюсь, – прошептал Картер.
Макс встал рядом с ним:
– А ты не бойся. Ты же столько лет мечтал об этом. И вот твоя мечта исполняется. Так чего бояться? Кэт тебя любит. Правда, не знаю за что, но любит.
Они оба усмехнулись. Макс стиснул ему плечо:
– Иди и покажи всем, что она не напрасно выбрала тебя.
У Картера подозрительно блеснули глаза. Макс смущенно переминался с ноги на ногу.
– Макс, я горжусь тобой, – вдруг сказал Картер. – Очень горжусь.
Не дав Максу и рта раскрыть, Картер крепко его обнял. Не было ни похлопываний по плечу, ни привычных фраз, какие мужчины произносят в подобных случаях. Это было объятие двух давних друзей, которые сознавали, сколь долгий путь прошла их дружба.
Больше Картер не волновался.
На церемонии Макс стоял рядом с ним. Так всегда было, есть и будет. Кэт в свадебном платье цвета слоновой кости была завораживающе красивой. Слова брачной клятвы жених и невеста произносили с такой искренностью, что Макса несколько раз обдавало жгучей тоской по Грейс. И тем не менее Макс первым начал аплодировать, когда Картер и Кэт впервые поцеловались как муж и жена.
Танцевальной площадкой служил все тот же пляжный песок. Рядом расставили белые столики и возвели импровизированную барную стойку. Гости успели несколько раз выпить за здоровье новобрачных, а потом Макс, под шум океанских волн, произнес свою речь. Когда отгремели аплодисменты, диджей пригласил новобрачных на их первый танец. Глядя на счастливую пару, танцующую под песню Отиса Реддинга, Макс вспомнил, как он танцевал с Грейс в баре какого-то городишки, куда они закатились праздновать День независимости. Он улыбался своим воспоминаниям. Грейс в тот вечер была просто неподражаемой.
Постепенно танцплощадка стала заполняться гостями. К Максу подошел Райли.
– Великолепная речь, старик, – сказал Райли, пялясь на юную брюнетку, что кружилась в десяти футах от них. – В тебе пропадает оратор.
– Спасибо, – пробормотал Макс.
Райли посмотрел на него и лукаво подмигнул:
– Ну а ты со своей бегуньей, – вы готовы к такому?
Он кивнул в сторону новобрачных, по лицам которых было видно, что гости и окружающий мир перестали для них существовать.
– Если ты про свадьбу… нет, – ответил Макс.
Танцующий Картер запрокинул голову. Кэт ему что-то сказала, отчего он расхохотался. Максу сдавило грудь от искренней радости, которая быстро сменилась тоской по Грейс.
– А вот быть счастливым… К этому я более чем готов.
– Аминь, братишка, – заключил Райли.
Он отвернулся от брюнетки, строившей ему глазки, и уперся локтями в стол. Макс заметил в друге перемену и осторожно спросил, не подействовала ли на Райли жара в сочетании с шампанским.
– Не волнуйся, со мной все нормально. – Райли ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Понимаешь, я иногда… иногда я думаю, какой была бы моя жизнь, если бы в свое время я принял другое решение.
Макс не знал, о каком решении речь. Смутно догадывался, что оно связано с женщиной, которую когда-то любил Райли. Зато ему хорошо было знакомо чувство острой досады, возникающее после опрометчиво принятого решения. Грусть в светло-карих глазах Райли его печалила и настораживала.
