«Хели Сузи – преподаватель немецкого языка, переводчик. Дочь Арнольда Сузи. Хели Сузи на лыжах привозила в рюкзаке продукты из города для Солженицына. Члены семьи Сузи в целях конспирации рассказывали соседям, что поселившийся на хуторе московский профессор пишет диссертацию».
Б. Колымагин. Чудо Солженицына. Интервью с проф. Н. А. Струве. «Кифа» № 16(90), декабрь 2008
Свел меня с ее отцом.
«Арнольд Сузи – эстонский юрист, политический деятель. В октябре 1944 г. был арестован органами НКВД, приговорён к восьми годам лишения свободы. В 1945 познакомился с Александром Солженицыным, вместе с которым находился в камере внутренней тюрьмы НКВД в Москве. В 1963–1968 гг. у него несколько раз гостил Солженицын, который там закончил работу над „Архипелагом ГУЛАГ“. Знакомство с Сузи оказало значительное влияние на идеологическое становление Солженицына – это был первый представитель западной демократической политической культуры, с которым он встретился (и подружился)».
Переписка А. Солженицына с А. Сузи, Х. Сузи, Л. Аасало. Мы очень на месте в России. Архивы памяти. Таллинн. Эстонский культурный центр, 2013. С. 63–79.
По фамилии Копелев.
Лев Зиновьевич Копелев – критик, литературовед и правозащитник. В 1941 году записался добровольцем в Красную армию. Благодаря своему знанию немецкого языка служил пропагандистом и переводчиком. В 1945-м был арестован за резко критические отзывы о насилии над германским гражданским населением. Приговорен к десяти годам заключения за пропаганду „буржуазного гуманизма“ и за „сочувствие к противнику“. В „шарашке“ Марфино встретился с Александром Солженицыным, стал прототипом Рубина в его книге „В круге первом“».
Л. Копелев. Хранить вечно. Терра. Книжный клуб, 2004.
до отъезда Бёлля из Москвы.
Генрих Теодор Бёлль – немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1972). Он был первым и, пожалуй, самым популярным в СССР западногерманским писателем молодого послевоенного поколения, книги которого были изданы в переводе на русский. Бёлль нелегально вывозил рукописи Солженицына на Запад, где они были опубликованы.
В «Новом мире» выйдет рассказ.
«Захар-Калита» – рассказ Александра Солженицына, написанный в ноябре 1965 года. Опубликован в журнале «Новый мир», № 1, 1966.
Война и мир (1965), режиссер С. Бондарчук.
Зря он так терзался.
«Когда я впервые надел лосины и ботфорты, то не смог шага шагнуть – ноги были как костыли. Мучился я с этим героем четыре года. Все это время нигде больше не снимался: боялся, что другая роль помешает глубже проникнуть в характер и образ мыслей этого человека. Но когда картина была закончена, я не был доволен своей работой: мне казалось, что у Толстого точнее и что мне ничего не удалось».
Г. Сапожникова. Вячеслав Тихонов: Я до сих пор жалею, что плохо сыграл Болконского. «Комсомольская правда», 5 ноября 1998.
А тут сразу – «Весна священная».
Балет «Весна священная» был поставлен Натальей Касаткиной и Владимиром Василёвым в Большом театре в 1965 году. http://www.classicalballet.ru/about/press/3.html
Глава 39
Роман вышел пока в журнале.
Впервые роман был напечатан в сокращенном виде в журнале «Москва» (№ 11, 1966 и № 1, 1967).
Изменения в Уголовный кодекс.
С 1966 г. была введена ст. 190–1 УК РСФСР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», предусматривавшая лишение свободы на срок до 3 лет.
Подробно об этом:
Владимир Козлов. Крамола: инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. По рассекреченным документам верховного суда и прокуратуры СССР. «Отечественная история», № 4, 2003. С. 93–111.
Короче, то, что ее дали провести и не особо разгоняли, часть большой стратегии.
«Во все времена и при всех режимах за спецслужбами водится грешок – время от времени демонстрировать политическому руководству страны свою необходимость… КГБ уже не раз становился заложником политических игр высшего руководства. Кроме груза старых обид, был актуальный повод – в связи с падением Хрущева начался внеочередной пересмотр карательной политики. Были приостановлены массированные преследования верующих, многие политзаключенные „хрущевского набора“ вышли на свободу в ходе так называемого малого брежневского реабилитанса. Надо ли пояснять, что ответственность за „неправильные“ репрессии политическое руководство брать на себя не торопилось. Но как же репрессировать „правильно“? Не потому ли „митингу гласности“ и дали состояться?»
Б. Беленкин, А. Даниэль, В. Морозов (Общество «Мемориал»). Брань площадная. «Огонёк», 10 декабря 2000.
Создали прецедент, а потом письмо прокурору Руденко накатали.
«Записка Председателя КГБ В. Е. Семичастного и Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко в ЦК КПСС
8 июня 1966 г.
Секретно
В последние годы органы госбезопасности усилили профилактическую работу по предупреждению и пресечению особо опасных государственных преступлений. <…> В процессе этой работы органам власти приходится сталкиваться с проявлениями, которые представляют значительную общественную опасность, однако не являются наказуемыми по действующему уголовному закону.
К таким проявлениям относятся в первую очередь изготовление и распространение без цели подрыва или ослабления Советской власти листовок и других письменных документов с клеветническими измышлениями, порочащими советский государственный и общественный строй, а также попытки некоторых антиобщественных элементов под различными демагогическими предлогами организовать митинги, демонстрации и иные групповые выступления, направленные против отдельных мероприятий органов власти или общественных организаций.
Так, в ноябре и начале декабря 1965 г. в гор. Москве было распространено большое количество листовок, призывающих граждан принять участие в массовом митинге протеста против ареста Синявского и Даниэля. В результате этих подстрекательских действий 5 декабря 1965 г. на площади Пушкина собралась группа молодежи, пытавшаяся провести митинг с требованием „гласности суда“ над Синявским и Даниэлем. Принятыми мерами митинг был предотвращен. <…>
Наше законодательство не предусматривает ответственности за подобные умышленные действия, совершаемые без цели подрыва или ослабления Советской власти. <…>
На практике эти действия квалифицируются или как антисоветская агитация и пропаганда или как хулиганство, хотя для такой квалификации в большинстве случаев отсутствуют достаточные основания. По нашему мнению, перечисленные антиобщественные действия не могут оставаться безнаказанными, однако их целесообразно рассматривать не как особо опасные государственные преступления, а как преступления, направленные против порядка управления и общественной безопасности.
