– Что-то случилось? – спросил Кильон.
– Двадцать два корабля только что отделились от Роя и полетели обратно на запад. Как думаешь, почему?
Встав рядом с Куртаной, Кильон выглянул в окно. На миг ему показалось, что все так же, как накануне, а у Куртаны и ее людей галлюцинации, но потом он разобрал то, что видели ройщики.
Сломанные устройства повсюду.
Белые и серебристые пятнышки, будто Господь изорвал мишуру и разбросал по земле. Кильон видел десятки, сотни разбитых устройств. Почти на каждую квадратную лигу приходилось по сломанному объекту.
– Ясно, – пробормотал он: ничего умнее в голову не пришло.
– Вчера вечером ничего такого не было, – сказала Куртана. – А сегодня, с тех пор как рассвело, мы пролетели над тысячами таких объектов. Они повсюду, везде, куда ни глянь.
– Медленно мы летим из-за какой-то неисправности?
– «Репейница» в полном порядке. Мы лишь хотим выяснить, в чем дело, и посоветоваться с Роем, то есть с остатками Роя, насчет того, как реагировать. По сообщениям с кораблей, летящих по флангам, обломки тянутся до самого горизонта. С ними не разминуться, какой крюк ни делай.
– От ройщиков это не утаить.
– Не утаить, – упавшим голосом подтвердила Куртана. – Поэтому оппозиционеры и решили обойтись малой кровью. Они дурные приметы не любят. – Капитан поморщилась. – В кои веки я их не виню. Зрелище-то оптимизма не внушает, да?
– Согласен, хотя череп, прибитый к дереву, еще не значит, что впереди страшная чаща. Впрочем, опасения понятны.
Кильон пригляделся к медленно плывущей внизу местности: масштабы разрушения завораживали.
– Обломков так много, что даже не верится, – проговорил он. – По-вашему, это следы одной и той же цивилизации?
– Скорее всего. На вид эти обломки идентичны вчерашнему. Какие-то небольшие различия, наверное, есть, но это явно артефакты одной культуры. Обломков нам попалось уже достаточно, – можно сказать, что большинство их направлены одинаково.
Это Кильон уже заметил.
– Верно, в сторону, противоположную нашему курсу, то есть прилетели они с некоего места впереди нас, – проговорил он и невольно глянул на гору, которую Мерока рассматривала в бинокль.
– Да и похоже, дальше устройств еще больше. По-моему, лишь несколько добрались до места, которое мы пролетали вчера. – Куртана замолчала. – А теперь о неприятном. Тела мы тоже видели. Пилоты пережили катастрофу, выползли из обломков и вскоре погибли. Я ожидала увидеть скелеты, а они выглядят так, словно только что погибли.
– Здесь ничего не разлагается, – отозвался Кильон. – Если труп лежал не на ветру, то мог пролежать без изменений долгое время.
– Наверное, из-за этого те двадцать два капитана сбежали, а не из-за обломков.
– Этим дело и кончится? Все остальные верны Рикассо?
– Он надеется, что да. Но моральный климат не на высоте.
– А ройщики не успокоятся, услышав, что пилоты лежат здесь тысячи лет? Я мог бы сделать заявление…
– Да мы уже распространили заявление. Только сложно взывать к здравомыслию людей, летящих над пустыней, заваленной неразложившимися трупами.
– Понятное дело.
– Думаешь, это пилоты-камикадзе? – после небольшой паузы спросила Куртана.
– Искренне надеюсь, что нет.
– Вот и я надеюсь. Одного не пойму, неужели они верили в свои шансы на успех? Что заставило их сесть в эти устройства? Думаешь, они хоть знали, где кончается Напасть?
– Неизвестно, удастся ли это выяснить.
– По-моему, пилоты погибли не одновременно. Одни протянули чуть дольше своих летательных аппаратов, другие умерли прежде, чем остановился двигатель. Эти последние – счастливчики. По крайней мере, им не пришлось выползать из кабины и умирать, понимая, что шансов на спасение нет.
– Может, у них были смертоносные таблетки, чтобы в случае катастрофы облегчить страдания. А может, кто-то из летчиков пересек Напасть и попал на обитаемую территорию.
– Ага, и угодил в плен к землеройкам, которым высокие технологии неведомы. Там, наверное, и без пыток не обошлось… Нет, я честно стараюсь настроиться на позитив.
– Если трагедия разыгралась тысячи лет назад, в наших исторических справочниках она не зафиксирована. Но нельзя всегда думать о худшем.
– Снова ты со своим оптимизмом!
– А что обо всем этом думает Рикассо? – спросил Кильон после небольшой паузы.
– Не представляю, что он знал заранее, но такого явно не ожидал. Вариантов у него два: развернуться и лететь за оппозиционерами или следовать прежнему курсу. Прекрасно знаю, как поступил бы мой отец.
К полудню плотность разбитых летательных аппаратов удвоилась по сравнению с тем, что Кильон видел утром. Помимо отдельных современных устройств большинство казались примитивнее тех, что «Репейница» пролетела раньше. Блестящая сталь сменилась тусклой ржавеющей обшивкой, кое-где с блеклой облезающей краской. По виду обломков эти аппараты казались несуразнее прежних.
– Пока ты спал, подлетел шаттл и увез непроявленные фотопластинки на «Переливницу ивовую», – сообщила Куртана, вслед за Кильоном вышедшая на смотровой балкон. – Рикассо изучал снимки целое утро. По последнему сообщению, он почти уверен, что первый аппарат, который мы видели, не устройство с воздушно-реактивным двигателем, а ракета. Возможно, жидкостная, полубаллистическая, как пилотируемый снаряд. Когда сгорел двигатель, пилот надеялся дотянуть до безопасного места в планирующем режиме.
– А сейчас что?
– Сейчас Рикассо и фотографии не нужны – достаточно посмотреть в окно. Он считает, что у большинства этих аппаратов турбореактивный двигатель. Кое-где видны воздухозаборники для камер сгорания. Очевидно, реактивные двигатели эти люди собирали без проблем. Впоследствии они переключились на ракеты, которые собирать еще труднее. Нужны высокоскоростные насосы, сложные сплавы, криогенные системы охлаждения, автоматические системы управления… Словом, все, что для нас недостижимо.
– Вы уверены, что все аппараты создала одна и та же цивилизация?
– Так мне кажется. Маркировка – там, где она видна, – практически идентична: красный прямоугольник со звездой и одинаковые буквы. Дизайн символики меняется – мы словно видим разные этапы его отработки, – но основа везде та же.
– А язык, он вам знаком?
– Нет, ничего подобного я не встречала. Это вполне логично, если этот народ жил в изоляции так долго, как нам кажется. Нет оснований рассчитывать, что мы их поймем.
– Интересно, сколько раз они прорывались за территорию Напасти? – проговорил Кильон.
– Потерпи. Думаю, хотим мы или нет, мы это выясним.
Облик местности менялся каждый час. Плотность разбитых летательных аппаратов плавно росла и так же плавно уменьшалась – периоды интенсивных попыток улететь чередовались с «пустыми» периодами. Реактивные самолеты стали основной формой техники, потом их вытеснили летательные аппараты, сложностью и конструкцией напоминающие ройские. Постепенно и эти ладные монопланы с закрытой кабиной и убирающимся шасси сменились несуразными бипланами и трипланами, на вид собранными не из металла, а из дерева и ткани. А вскоре их вытеснили огромные остовы древних кораблей, рухнувших на землю.
