– Что случилось, товарищ Сталин?
Сталин пробормотал:
– Дззз!
Больше он ничего сказать не смог.
На полу рядом с вождем лежали часы и газета «Правда», на столе стояла бутылка минеральной воды «Нарзан». Сталин обмочился.
– Может, вызвать врача? – предложил Лозгачев.
– Дззз… – прожужжал Сталин. – Дззз…
Лозгачев взял часы. Они показывали 6.30 утра. Очевидно, что в это время у вождя и случился удар.
Иосиф Виссарионович захрипел и уснул. Чекист бросился к телефону и позвонил Старостину и Бутузовой.
– Давайте положим его на диван, – предложил Лозгачев. – На полу лежать неудобно.
Они втроем перенесли Сталина на диван. Лозгачев остался с Хозяином, полковник Старостин начал звонить министру МГБ Игнатьеву, который после увольнения Николая Власика отвечал за личную безопасность Сталина. Игнатьев был в такой панике, что не мог принять никакого решения. Он имел право сам вызвать врачей, но должен был действовать с крайней осторожностью. Министр приказал Старостину позвонить Берии и Маленкову. Вероятно, он сам предупредил своего друга Хрущева, потому что нуждался в защите против Берии. Лаврентий Павлович имел на Игнатьева зуб за «дело врачей» и «мингрельское дело». Скорее всего, последним новости об ударе Сталина узнал именно Берия.
Тем временем охрана решила перенести Сталина в главную столовую, которая была просторнее. Сталин был очень холодный. Его накрыли одеялом. Бутузова опустила рукава на нижней рубашке вождя.
Полковник Старостин не мог найти Берию, но ему удалось связаться с Маленковым. Маланя пообещал разыскать Лаврентия Павловича.
Через час в Кунцево позвонил Берия.
– Никому не говорите о болезни товарища Сталина и никуда больше не звоните, – приказал он.
Встревоженный Лозгачев сидел рядом со Сталиным. Позже он сказал, что в ту ночь поседел.
Георгий Маленков связался с Хрущевым и Булганиным.
– Звонили чекисты с дачи Сталина, – сказал он. – Они очень встревожены. Говорят, что со Сталиным что-то случилось. Наверное, нам стоит поехать туда…
Никита Хрущев утверждал, что когда они подъехали к домику охраны на воротах, то договорились не входить в дом. Сейчас Сталин спал и наверняка не хотел, чтобы его видели в таком состоянии. «Поэтому мы уехали домой», – написал позже в воспоминаниях Никита Сергеевич.
Однако охранники не помнят приезда большой четверки. Скорее всего, Булганин, Хрущев и Игнатьев после взволнованных переговоров послали на разведку Берию и Маленкова.
Эта ночь запомнилась еще и тем, что в «Правде» неожиданно прекратилась антисемитская кампания. Приостановить ее мог сам Сталин, захотевший сделать паузу перед решительным ударом.
Наступил понедельник, 2 марта. В три часа ночи маленькая делегация прибыла в Кунцево. С момента первого звонка Старостина Георгию Маленкову прошли четыре часа.
Лаврентий Павлович вошел в прихожую. Берия ни на минуту не оставался с Хозяином наедине, чтобы избежать в будущем подозрений и обвинений. Маленков, к своему ужасу, заметил, что его новые ботинки скрипят. Маланя торопливо снял их, сунул под мышку и на цыпочках, в одних носках, двинулся вперед с грацией толстого танцора.
Берия и Маленков смотрели на спящего генералиссимуса, который слегка похрапывал под одеялом. Наконец Берия повернулся к охранникам.
– Что стряслось с Хозяином? Зачем вы подняли панику? – набросился он на Лозгачева. – Хозяин тихо и мирно спит… Поехали, Маленков.
Маланя на цыпочках вышел из столовой.
Лозгачев попытался объяснить партийным руководителям, что товарищ Сталин серьезно болен и нуждается в медицинской помощи.
– Не тревожьте нас! – хмуро сказал ему Лаврентий Берия. – Не вызывайте врачей и не беспокойте товарища Сталина!
Но испуганные чекисты настаивали на визите докторов. Тогда Берия вышел из себя:
– Кто приставил к товарищу Сталину таких идиотов?
Лимузин увез Берию и Маленкова к Хрущеву и Булганину, которые ждали у ворот. Лозгачев вернулся к постели Сталина, а Старостин и Бутузова отправились спать в домик для охраны.
Над елями и березами Кунцева начала заниматься заря. С того момента, когда у Сталина случился удар, миновало двенадцать часов, а он, обмочившийся, по-прежнему лежал на диване и негромко похрапывал. Члены большой четверки, несомненно, обсуждали вопрос, стоит ли звать врачей. В это трудно поверить, но по их вине Сталин оставался без медицинской помощи половину суток.
Обычно данное обстоятельство считалось доказательством того, что партийные руководители специально бросили Сталина без помощи врачей, чтобы убить его. Но не следует забывать ситуацию, возникшую в стране весной 1953 года. Положение четверки, особенно Берии, было очень шатким. В СССР царила истерия против врачей-убийц. Профессора Виноградова, личного врача Сталина, бросили в застенки Лубянки лишь за то, что он предложил своему высокопоставленному пациенту уйти на пенсию.
При таком раскладе поднятая по пустяку паника вполне могла стоить головы. Если бы Хозяин проснулся и выяснилось, что у него было просто сильное головокружение, он расценил бы вызов врачей как попытку захватить власть. Так что решение ничего не делать устраивало всех четверых руководителей.
Четверка отложила вызов врачей до утра. Нам, наверное, теперь никогда не узнать, имела ли эта задержка решающее значение и могли ли врачи спасти больного. Описания последних дней жизни Иосифа Виссарионовича, которых появилось вполне достаточно, утверждают, что вождь был убит.
– Я его убрал! – похвастался позже Берия Молотову и Кагановичу. – Я спас всех вас!
Новые исторические исследования допускают, что Лаврентий вполне мог подсыпать в вино Сталину какое-нибудь лекарство, типа варфарина, которое через несколько дней стало причиной удара.
Четверка разъехалась по домам спать. Они ничего не сказали своим семьям о том, что случилось со Сталиным. У постели советского императора терзался сомнениями Лозгачев. В конце концов он не выдержал. Лозгачев разбудил Старостина и попросил его позвонить членам политбюро.
– Если он умрет, нам с тобой придет конец! – объяснил он.
Страх, который не позволил партийным руководителям вызвать врачей, оказал на охранников противоположное воздействие. Они вновь позвонили Маленкову. Маланя велел послать Бутузову еще раз посмотреть на Сталина. Она вернулась и сказала, что тот продолжает спать, но сон какой-то необычный. Тогда Маленков позвонил Берии.
– Мне только что опять звонили с дачи Сталина, – сказал Маленков. – Они утверждают, что с товарищем Сталиным что-то не в порядке. Придется, наверное, еще раз ехать в Кунцево.
Сейчас решения принимали Лаврентий Берия и Георгий Маленков. Когда они согласились с тем, что нужно вызвать врачей, тут же возник важный вопрос: каких именно? Кто-то из четверки позвонил Третьякову, министру здравоохранения СССР, и попросил выбрать несколько опытных русских профессоров – только русских и ни в коем случае не евреев.
