– Очень хорошо. Но скажи им, пусть приедут тихо, без показной роскоши. Я не должен делать ничего, что вызвало бы подозрение или по-настоящему встревожило бы отца.
Акбар был бледен. Сложив крючковатые руки на покрывале, он ждал, пока его слуги осторожно поставят стул, на котором его несли от личных покоев до зала собраний. С тех пор, как он снова заболел, минуло уже два дня, а хакимы были все так же бессильны; его рвало кровью, хотя приступы стали немного реже, – вероятно, потому, что он практически не принимал пищи. Неудивительно, что его кожа выглядела почти прозрачной. Было трудно представить, что этот немощный старик когда-то победно бежал вокруг зубчатых стен крепости Агры, подхватив под каждую руку по стражнику. Теперь слуги устраивали подушки за спиной у Акбара. Салим видел, как отец вздрогнул от боли, но уже спустя минуту, справившись с собой, падишах начал свою речь:
– Я собрал здесь всех вас, моих верных советников – моих ички, как бы сказали мой отец и дед, – чтобы помочь мне принять, возможно, самое важное решение за время своего правления.
Голос Акбара был тих, но властен, как всегда.
– Я болен, и это ни для кого не секрет. Вероятно, я скоро умру. Пусть так. Что сейчас действительно важно – то, что я оставляю свою империю – империю Моголов – в надежных руках.
Салим заметил, как Хусрав, сидящий в великолепных одеждах своего излюбленного сочетания цветов – серебряного и лилового, – немного подался вперед при этих словах деда.
– Я бы принял это решение давно, но не был уверен, кого мне следует выбрать – своего старшего сына Салима или своего старшего внука Хусрава. Уверенный, что век мой еще долог, я решил пождать и понаблюдать за обоими, прежде чем судить, кто из них будет лучше приспособлен к правлению. Но жизнь моя подходит к концу. Выбор только за мной. Но прежде чем сделать его, я хочу услышать, что думаете вы, мои советники. Говорите.
Салим набрал в грудь воздуха. Следующие несколько минут решат всю его будущую судьбу. Слова шейха Салима Чишти отозвались эхом в его голове: «Ты станешь падишахом». Но многое произошло с той теплой темной ночи, когда он сбежал из дворца в Фахтепур-Сикри, чтобы просить помощи суфия. Что бы он ни делал, ему никогда не удавалось завоевать одобрение своего отца или хотя бы его внимание. И от отчаяния и тщеславия он совершил столько опрометчивых поступков… Салим был уверен, что Акбар так и не простил ему убийство Абуль Фазла, даже если делал вид, что они больше не враги.
Вперед вышел Ман Сингх из Амбера, дядя Хусрава по материнской линии.
– Повелитель, ты спрашиваешь нашего мнения, и я скажу тебе свое. Я за принца Хусрава. Он молод, у него еще вся жизнь впереди. При всем моем уважении к моему шурину принцу Салиму, он стоит на пороге своей зрелости. Он должен советовать и вести своего сына, а не сидеть на престоле.
Закончив, советник немного встряхнул головой, словно слова дались ему с трудом. Какое лицемерие, подумал Салим. Ведь Ман Сингх был совершенно очевидно заинтересован в том, чтобы сделать своего племянника новым падишахом.
– Я согласен, – сказал Азиз Кока, один из самых молодых командующих Акбара.
Губы Салима дрогнули. Всем было хорошо известно, что Хусрав пообещал сделать его своим хан-и‑ханан, когда станет падишахом.
– Нам нужен молодой и сильный вождь, готовый вести нас к новым победам, – значительно добавил Азиз Кока.
В палате воцарилась тишина, и Салим увидел, что придворные переглянулись. И тогда выступил вперед Хасан Амаль, отец которого еще юношей прибыл за Бабуром из Кабула.
– Нет! – Хотя он был по крайней мере лет на десять старше Акбара, его голос был тверд и решителен. – Много раз в нашей истории брат шел на брата в борьбе за престол, но не бывало такого в древних кланах моголов, чтобы отцу отказывали в пользу сына. Естественным – и в действительности единственным – преемником нашего великого падишаха должен быть Салим. Я полагаю, что выражаю не только свои чаяния, но и мнение многих других собравшихся здесь, кто был взволнован недавним соперничеством между партиями, поддерживающими этих двух принцев. Это непристойно и опасно. Я достаточно стар, чтобы помнить дни – прежде чем мы сделали нашу жизнь в Индостане безопасной, – когда наше будущее было под угрозой. Сегодня мы – полноправные хозяева великой империи и не должны рисковать им, порывая с обычаем. Справедливость и благоразумие требуют, чтобы принц Салим, старший и единственный из ныне живущих сыновей падишаха Акбара, унаследовал трон. Он делал ошибки, что свойственно любому из нас, но вместе с тем опыт преподнес ему много уроков. Он, я уверен в этом, станет достойным падишахом.
– Как ваш хан-и‑ханан, я согласен с этим, – мягко подтвердил Абдул Рахман.
Все вокруг одобрительно закивали головами. Но, вглядываясь в лицо своего отца, ища какого-нибудь знака, Салим ничего не смог по нему прочитать. Акбар сидел, полуприкрыв веки, и на мгновение принц испугался, что отец потеряет сознание. Но тут падишах поднял руку.
– Хасан Амаль и Абдул Рахман, я благодарен вам обоим за вашу неизменную мудрость. Вижу, большинство присутствующих поддерживают ваши слова. Они подтверждают то, что и я чувствую сердцем. Мои слуги уже принесли тюрбан и облачение падишаха из моих покоев…
Салим невольно напрягся, но заставил себя остаться спокойным и смотреть на отца, а Акбар тем временем продолжал:
– Все, что остается сделать, это вызвать мулл. Я хочу, чтобы они засвидетельствовали, что я выбираю принца Салима в качестве своего наследника.
Когда все направили взгляд на Салима, его захлестнула волна облегчения. Он будет править, такова его судьба. Его лицо сияло от радости, но в глазах стояли слезы, когда он произнес:
– Спасибо, отец. Я буду достоин твоего доверия. Когда настанет время, мне будет нужна всеобщая поддержка, и я буду править в интересах всех.
Двадцать минут спустя, перед советом и уламами, Абдул Рахман водрузил зеленый шелковый тюрбан падишаха на голову Салима, в то время как Хасан Амаль накинул ему на плечи облачение правителя.
Акбар посмотрел на своего сына и произнес:
– В присутствии всех вас, собравшихся здесь, я объявляю своего сына Салима следующим падишахом Моголов после своей смерти и вручаю ему свою власть над вами, в чем бы она ни заключалась. Я хочу слышать, как вы клянетесь ему.
По палате один за другим раздались ответные голоса, обещая преданность Салиму. Даже Азиз Кока не смолчал.
– Остается одна, последняя вещь. – Акбар пошарил рукой в складках своего плаща и дрожащей рукой извлек украшенный драгоценными камнями меч с рукояткой в виде орла. – Это Аламгир, меч, с которым мой дед Бабур одержал победу над своими врагами и завоевал империю. Много раз этот клинок спасал мою собственную жизнь и приносил мне победу. Салим, отдаю его в твои руки. Будь достоин его во всех смыслах.
Когда тот встал на колени сбоку от отца, чтобы взять меч, рубиновые глаза орла заблестели. Шейх Салим Чишти не ошибся в своих предсказаниях. Он падишах. Теперь его судьба в его собственных руках.
