выложив сразу всё, что было в его распоряжении. Ему, во что бы то ни стало, нужен был хаос в нашем Княжестве. Остановка проекта завода и… отвлечение одного из самых известных и сильных Богатырей Империи от театра готовящихся военных действий. Точнее, сразу двух Богатырей — и Долгорукого, и Борятинского. А, если ещё учесть ту суету, которую поднимут конкуренты — те Князья, которые тоже хотели бы поучаствовать в проекте, но кого Пётр Андреевич ранее обошёл на повороте, то тут ещё и отвлечение внимания самого Императора на эту их возню. Внимания и ресурсов… да. Такое действительно стоит тех сил, что были задействованы в этой провокации. Тем более, что, скорее всего, впоследствии выяснится, что большая часть потерь той стороны — это наёмники. То есть, ресурс дорогостоящий, редкий, но не настолько важный и невосполнимый, как… пусть будет «штатные» Одарённые. Действительные офицеры Гвардии или члены Аристократических Родов. Наёмников никто и никогда не жалел, без сомнений и колебаний разменивая на линейные части противника.
Я больше не смотрел на Разумника. Нельзя было на него смотреть. Нельзя было направлять на него внимание — почует, а после этого будет достаточно одной атаки боевика, пущенной по наводке Разумника, тупо по азимуту или пеленгу этого внимания, чтобы снести к сахару и глютомату всю эту заправку вместе с теми, кто в ней сейчас находился. Тем более, если боевик окажется Одарённым Огня.
— Звони Мамонту, отцу или в СБ Долгоруких. Кому дозвонишься, — коротко велел я, вставая со своего места, хоть и очень не хотелось мне этого делать. — Сообщи, где ты. Скажешь, что я веду преследование группы противника, похитившей «объект особой охраны» СБ. Они поймут.
— Юра? — вскинулась Алина, к которой я обращался. — Стой… ты куда… не уходи! — попыталась она схватить меня за руку, остановить, но не успела. Точнее, не смогла. Не смогла удержать руку, которую пыталась схватить — рука выскользнула. Она всё ещё была мокрая. Как и весь я. Вода не хотела с меня стекать или испаряться… или это я сам не хотел, чтобы она испарялась или стекала. Мокрым мне было тепло, комфортно и уютно. А ещё, чувствовались какая-то иррациональная защищённость, сила…
Рука выскользнула. Да и сам я уже выскользнул из дверей минимаркета. Причём, сделал это, вроде бы, даже плавнее и легче, чем обычно. Как вода, через щель… Но, не так уж это было важно. Главное: не смотреть на Разумника. И, скорее всего, на того мужика, который тащит тело. Смотреть можно только на боевика. Да и то, не на него самого, а только на рисунок его куртки. Не он меня интересует, а только куртка на его спине. Только куртка, что движется сама по себе… а я сам по себе. Плавный, скучным и незаметный под струями этого осеннего дождя, под хмарью этих свинцовых туч, что застилали небо, пряча от земли солнце.
Кстати, троица, идущая впереди, никаких неудобств от дождя не испытывала. Он на них просто не попадал. Воздух как-то по-хитрому разделялся и расходился над их головами. Или закручивался? Или парИл? В общем, ни одна капля не достигала их тел. Ни их тел, ни тела девушки, которую нёс на плече первый из них. Воздух… значит, один из них — Воздушник. И, интуиция мне подсказывает, что Одарённый Воздуха — это именно носильщик. А вот боевик… скорее всего, действительно Одарённый Огня. Слишком он «жарко одет» был для такой погоды — расстёгнутая куртка, расстёгнутая рубашка…
Далеко идти не пришлось. Очень скоро куртка остановилась. Остановилась возле… фуры? Серьёзно?
Да, серьёзно. Куртка остановилась, а дверь фуры открылась. И тут же завёлся её движок, начав прогреваться на холостых оборотах…
Блин, фура! Обычная, как сама обычность, большегрузная фура!… Хм, а ведь действительно: на чём ещё удобнее всего покидать большой город с оживлённым товарным и грузовым трафиком, как не на большегрузной фуре… Не на тонированном же джипе с иностранными номерами? А у фуры ещё и «спальник» в кабине имеется. То есть, спальное место для сменного водителя, находящееся за водительским сиденьем, иногда ещё и отгороженное от него. На это место так замечательно можно уложить похищенное, накаченное наркотиками тело, укрыв его одеялом, что ни один пост ГАИ не докопается. А в огромном кузове вообще целую квартиру устроить можно кроватями, телевизором, холодильником кулером и биотуалетом: пять-семь человек спокойно провезти можно.
Не знаю, как с подобными вещами специальные госслужбы борются… ведь борются же, нет? Да и не важно это. Факт был в том, что двери кабины открылись. Из кабины выпрыгнул водитель и принялся помогать затаскивать в кабину тело Княжны. Следом за Княжной, но уже самостоятельно, в кабину залез на пассажирское место Разумник. Водитель же побежал назад открывать тент в задней части фуры. За ним пошли боевик и носильщик.
Помогать, правда они щуплому мужичонке-водителю даже и не подумали — не барское это дело. Они спокойно наблюдали за его суетой. При этом, боевик достал сигареты и одну из них вставил в рот, после чего, прикурил её от пальца — точно Огневик.
Что делал в это время я? Тихонечко лез в кабину через оставленную водителем открытой дверь. Очень тихо и очень плавно. Очень осторожно. Думая… о дожде. О его капельках, что стучат по крыше и лобовому стеклу. О его капельках, что бьются по асфальту, выбивая из луж пузыри, пуская круги и брызги… в последний момент, Разумник всё же почуял неладное и повернулся. Но было поздно. Мой верный нож уже входил ему в глаз.
Осталось только дождаться водителя и так же тихо устранить его. Потом вытащить со «спальника» Княжну, не глуша мотора, громко захлопнуть двери и… тихо-тихо смыться. А что? Кто-то думал, что я полезу драться с двумя Одарёнными Стихийниками неизвестного мне Ранга? Я похож на идиота?
Ну, местами, может, и похож. Но не сейчас и не здесь. Так что, бабу на плечо и ноги в руки! Свалить и спрятаться где-нибудь подальше от этого района. Найти телефон, позвонить в СБ и просто ждать, когда за нами приедут и нас заберут. Хватит «геройств» на сегодня.
* * *
Глава 40
* * *
Ночь, дождь… дыма от сигареты не хватает, чтобы полностью воплотить в жизнь известную мне строчку песни российской рок-певицы о гаитянском Бароне Субботе. Но, что поделать: к курению у меня отношение резко отрицательное. Не выношу даже, когда кто-то просто на
