имеющим ничего общего с белобрысой столичной принцессой.
– Ладно… спасибо.
– Пожалуйста.
Мы продвигались по заваленному снегом газону к углу общежития, за ним пролегала вычищенная пешеходная дорожка. Преодолели некоторое расстояние, и вдруг я ощутила, что осталась босой. Правая туфля увязла в сугробе и слетела с ноги.
– Форстад, подожди! – окликнула напарника.
– Что? – оглянулся он.
– Обувь потеряла.
Я начала ковыряться в снегу окоченевшими пальцами, пытаясь выудить закопанную туфлю, и с победоносным писком подняла ее над головой.
– Нашла!
Мгновением позже земля качнулась, я с размаху уселась в сугроб, проломив задом хрупкую льдистую корочку, и испуганно ойкнула.
– Эден… – то ли простонал, то ли прорычал Илай. Правда, подняться помог.
– Сколько там времени?
– Время бежать, – бросив взгляд на часы, заключил он.
– Да демоны дери клоуна с его булочкой! – пробормотала я и схватилась за крепкое плечо парня. – Постой мгновение.
С трудом на одной ноге сохраняя равновесие, вытряхнула снег из заскорузлой от мороза обувки и кое-как нацепила. Показалось, что ступню заковали в узкую деревянную колодку.
– Ну-ка, Эден, отойди. – Илай отодвинул меня в сторону, размял озябшие покрасневшие пальцы.
– Слушай, Форстад, не подумай, что я брюзжу, но ты очень не вовремя решил заняться зарядкой, – кутаясь в пиджак, простучала я зубами.
– Помолчи, гений дедукции! – буркнул он, прикрыл глаза и резким движением выкинул вперед руки. От раскрытых ладоней оттолкнулся заметный даже невооруженным глазом воздушный шар. Набирая скорость, он вспорол сугробы до пожухлой травы. В разные стороны фонтаном летели комья снега с землей, липли к зданию, колотили по окнам. На газоне прочертилась глубокая борозда, сгущенный воздух врезался в стену. Казалось, что общага содрогнулась, с наклонной крыши с грохотом сорвался снежный поток, испуганно разлетелись голуби, и где-то над нашими головами зазвенели разбитые стекла.
– Уходим! – Илай схватил меня за руку и потащил по расчищенному проходу.
На обледенелую брусчатку нам удалось выбраться без потерь: окоченевшими, но на своих ногах и даже в обуви. С трудом удерживая равновесие, безбожно скользя и так же безбожно ругаясь, мы завернули к учебному корпусу и обнаружили, что на полигоне в ожидании демонстрации уже собралась толпа, а по аккуратно вычищенной тропинке к стеклянной оранжерее тянется жидкий ручеек юных натуралистов и деловитых мамаш, увлекающихся разведением комнатных растений. Не сговариваясь, мы прибавили хода и против движения, цедя неразборчивые извинения, втиснулись в парадные двери.
До комнат для переодеваний оставалось рукой подать, всего лишь спуститься по лестнице, но на середине пути случилось непоправимое! Конечно, непоправимое без сапожника. На правой туфле сломался каблук, а он, между прочим, даже не шатался, в отличие от левого. Я не нырнула под ноги гостям только потому, что Илай крепко держал меня за руку и сумел предотвратить неизбежное падение.
– Да твою ж! – не обращая внимания на зрителей, в сердцах выругалась я. – Каблук сломался!
Туфли пришлось снять.
– Ты же не собираешься бежать босой? – почему-то возмутился напарник. – Простудишься.
– По-твоему, бег по сугробам сделал меня здоровее? – ощетинилась я.
– Почему ты на меня злишься? – обалдел он. – Сама решила сигануть из окна!
И ведь не поспоришь! Пыхтя, как забытый на очаге чайник, с гордым видом я пошлепала к лестнице. Хотелось бы сказать «пошагала», но – нет – пошлепала пятками по мраморному полу, не чувствуя ног от холода и оставляя за собой влажные следы, как воскресшая утопленница из страшных сказок.
Форстад в два счета нагнал меня, с неожиданной легкостью подхватил на руки.
– Я же тяжелая! – вскрикнула от изумления.
– Да вот именно, Эден! Виси тихо и не дергайся!
Честное слово, это самое неромантичное, что я слышала в своей жизни! Обычно герои любовных романов начинают нашептывать даме на ухо, мол, не переживай, мое невесомое облачко, ни при каких обстоятельствах ты не отобьешь зад о твердый мраморный пол. В крайнем случае постелюсь как коврик, упадешь на мягкое – не зашибешься.
– За шею обними, – процедил этот «герой любовного романа» через рваное дыхание.
Я неловко подняла руку, забыв про туфлю, огрела Форстада по макушке, на что услышала пару нелестных комментариев, и съежилась, мечтая стать легче весом. Сидела у него в руках тихо, как мышка, представляя себя пушинкой. Подозреваю, что он тоже воображал меня перышком. Однако, если судить по окаменевшим мышцам и напряженной жиле, вздувшейся на шее, представлять мы могли что угодно, но даже силой коллективной мысли превратить меня в невесомое облачко нам не удавалось.
На лестнице стало страшненько упасть, и я запротестовала:
– Илай, отпусти! Ты меня уронишь.
– Не бойся, – крякнул он. – Быстро поднятое уроненным не считается.
Оставалось только зажмуриться и помолиться академическим богам, чтобы поднимать меня не пришлось. Не доходя нескольких шагов до женской раздевалки, он все-таки опустил меня на пол. Я неловко потопталась и ляпнула первое, что пришло в голову:
– Спасибо, что… кхм… донес и не уронил. Надо переодеться.
Только развернулась, как Илай сжал мой локоть и тихо остановил:
– Аниса…
– А?
Он молчал, не двигался, тискал мою руку. Лицо было сосредоточенным и замкнутым, на скулах ходили желваки. Я остро чувствовала прикосновение, не знала, куда девать глаза, и почему-то чувствовала себя ужасно суетливой, хотя даже не шевелилась.
В тишине были слышны неуместные звуки: веселые девичьи голоса из-за двери, треск разгорающегося светильника. Илай быстро облизнул губы, приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но в коридорчике прозвучал резкий голос Армаса:
– Это дом свиданий?
Я отпрянула на шаг, поспешно освободилась от руки парня. Подозреваю, что со стороны мы выглядели похожими на северных оленей: заснеженные, обалдевшие и потрепанные. Разве что ветвистых рогов между покрасневших от мороза ушей не хватало.
– Добрый день, господин магистр, – издевательски проговорил Илай, совершенно не испугавшись ледяного взгляда.
– Мы спасали Дживса от отравления! – выпалила я, жалобно прижимая к груди испорченные туфли.
– Насколько я могу судить, спасти не удалось, и вы закопали тело в сугроб, – выгнув бровь, резюмировал Армас. – Форстад, ты тоже был в деле? Нужно готовить алиби?
– Дживс по-прежнему отравлен… – воскликнула я и замялась. – В смысле, он жив, хотя лопаты мы, конечно, нашли… Магистр Армас, можно идти переодеваться, а то очень холодно?
– Холодно? – вкрадчиво повторил он.
– И мокро.
– У вас три минуты, чтобы стало сухо и тепло, – объявил он.
Опустив голову, я прошмыгнула в раздевалку с узкими шкафчиками и длинными лавками. Девчонки обернулись, едва открылась дверь. Тильда шнуровала ботинки и резко подняла голову.
– Вы с Геаром лепили снежную крепость?! – взвизгнула она. От удивления очки съехали на кончик носа.
– Нет!
– Он просто вывалял тебя в снегу?
– Да нет же! Геар давно уехал.
– Тогда кто? Это был Мажор, да?
