высокой властью, данной им народом и самим Богом. Да я бы на твоём месте сквозь эту сцену провалился и летел бы до самого кромешного ада! Ну, или немедленно, без отлагательств и произнесения лишних слов бежал бы отсюда, неся на своей покаянной голове горящие от стыда уши, пока их тебе не оторвали. Забился бы в ту нору, из которой так беспардонно вылез, и сидел бы там до скончания своей никчёмной жизни в непрерывном посте и молитве. И вот тебе моё предложение: выбери один из этих двух вариантов и незамедлительно к нему прибегни!
— Хорошо, что каждый из нас находится на своём месте, — невероятно спокойно, с учётом обстоятельств, ответил волхв. Голос его, конечно же, не мог соперничать в громоподобности с патриаршим, выверенным и взращенным под сводами храмов, отточенным и усиленным прекрасной акустикой, избалованным некритичным и покорным вниманием тысяч верующих, но в нём чувствовалась молодая удаль, готовая бросить вызов кому и чему угодно, даже если это неумолимые лапы смерти. И ещё: он говорил, как человек, не имеющий власти, но претендующий на неё, и цепь с коловратом на его груди скрипели так, что зубы сводило, стряхивали с себя по крупице ржавчину, скидывали вериги времени, готовясь предстать во всём своем стальном великолепии. — У меня тоже есть для вас конкретное предложение: почему бы вам вместе со своими зажравшимися толстозадыми и толстобрюхими попами не подобрать подолы своих траурных платьев и не улепетнуть туда, откуда ваша вера явилась на нашу землю?
— Апф! — издал Доримедонт звук, похожий на выброс пара из перегретого котла, и аж присел на подкосившихся ногах, поднял посох и попытался им грохнуть по сцене, но получилось что-то тихое и смазанное, словно твёрдый пол превратился в жижу, не способную гудеть под ногами. — Да как ты смеешь! Наша вера истинная, исконная! Это вера предков наших! С нею в сердцах они умирали, уповая на воскресение из мертвых! Тартария — земля православного христианства! И никакие мы не зажравшиеся, как ты выразился. А излишний вес в телах наших, который, к сожалению, часто встречается среди духовенства — следствие частых постов и всенощных бдений, нерегулярного и несбалансированного питания, что вызывает в организмах нарушение обмена веществ и зачастую приводит к полноте и серьезным болезням, которые мы переносим стоически и принимаем, как искупление души и наказание плоти за греховную природу её!
Слышно было, как волхв прыснул от смеха, да так искренне и заразительно, что Три Д и Водов тоже прыснули друг за другом, что, конечно же, не могло ускользнуть от религиозных деятелей на сцене.
— Вы отрицаете исторический факт, что христианство, как религия родилось и сформировалось далеко не в Тартарии? — с ироний в голосе поинтересовался Радомир и бросил искристый взгляд на зрителей. Даже позволил себе фривольно подмигнуть им.
— Какая разница, где оно родилось и сформировалось! — воскликнул Доримедонт, тоже бросая взгляд со сцены, без подмигивания, но с целым ушатом надежды на положенную ему по статусу поддержку от первого лица государства. Выпрямил тумбообразные ноги, насколько это было возможно и привстал на цыпочки, чтобы хоть немного дотянуться в росте до волхва, но это получилось лишь у его митры, увенчанной крестом. — Главное, где оно прижилось и расцвело! Придя много веков назад в Тартарию, оно нашло отклик в сердцах её жителей, жаждущих истины, а также благодатную почву в умах их, открытых для принятия правильных мыслей…
— То есть вы отрицаете ещё один исторический факт? Что христианство, придя в Тартарию, нашло здесь другую религию, существующую с незапамятных времён?
— Ничего я не отрицаю! Здесь была старая религия, которую можно сравнить с ветхим пнём, остовом давно умершего дерева. Она не отвечала вызовам того времени, тормозила экономическое и политическое развитие страны и не соответствовала духовным чаяниям народа.
— А! Теперь ясно. Поэтому решено было его крестить насильно, а волхвов изрубить мечами, сжечь на кострах и посадить на кол, о чём свидетельствуют ваши летописи, с ехидным злорадством описывающие все эти зверства. И вы с гордостью рассказываете об этом детям в школах. Вот, смотрите, детишки, какими наивными идиотами были эти волхвы, носящиеся со своими старыми богами, как со списанной торбой. Собрались как-то смерды, то есть простой люд, подстрекаемые волхвами, на вече, чтобы выразить князю своё недовольство тем, что христианство насильно им навязывается. Хотели спросить князя: чем наши родные боги хуже чужих? Предки наши, которые издревле своим богам молились, разве глупее были инородцев? В их библии описаны всякие непотребства, которые они вытворяли, захватывая и присваивая чужие земли, называя их Землей обетованной, истребляя всё живое на своём пути. Неужели и мы должны поступать по их примеру, давать неблагозвучные имена своим детям, и верить в то, что нам чуждо и противно? Князь же, не хочу прикасаться языком к его имени, пришёл на вече в сопровождении своей вооруженной до зубов дружины, то есть банды бездельников и прихлебателей, припрятав за пазухой топор, и попросил волхва: а ну, кудесник и прорицатель, скажи, что будет с тобой сегодня? Волхв, не подозревая подвоха, скорее всего, сказал князю прямо в глаза всё, что думает о нём и служителях чужестранного культа, стоящих за его спиной, пообещал выгнать их прочь из Тартарии, восстановить поруганные капища, установить на прежние места опрокинутые символы родноверия. Тогда князь достал топор, зарубил беззащитного волхва и объявил народу: вот, мол, смотрите, кудесник и прорицатель-то не настоящий, даже собственную смерть предсказать не смог. Ха, ха, ха! Как смешно! До сих пор вы этой историей гордитесь, а коварного князя почитаете, как героя. И всё это бесчинство продолжалось на протяжении веков и даже тысячелетий, извели вы всех волхвов и кудесников, капища осквернили, возведя на их местах свои храмы, вместо наших идолов, олицетворяющих богов родноверия, установили свои доски с изображениями инородцев, заставили им поклоняться, на все наши праздничные даты, привязанные к природным циклам и явлениям, наложили свои, дав им иноземные названия. И до сих пор продолжаете глумиться над Тартарией и исконной верой её, жиреете, собирая дань с народа, продавая в церквях всё, что только продать можно: от свечей и иконок до молитв и обрядов. Так поступают только мерзкие мошенники, жаждущие любой ценой нажиться на чужом горе или радости. Творите дела злые и беззаконные! Но ныне пришёл вам конец! Будете повержены и выгнаны с позором вон из Тартарии! Хватит вам паразитировать на наивном и доверчивом народе нашем! Убирайтесь же в те земли, из которых к нам прибыли и делайте там,
