себя, которая жалась к нему каждую ночь, быть такой лицемерной. Он не сломается, не в этот раз.
* * *
— Делия, — она смутно слышала чей-то осторожный голос, а чьи-то нежные руки знакомо прикоснулись к щеке. — Ну же, детка, очнись.
Она открывает глаза, оказываясь на больничной койке. Темнота. Корделия с ужасом осознаёт, что не видит абсолютно ничего. Девушка сжимается, натягивает на себя одеяло, хотя и без того одета: на ней белая блузка и чёрная юбка-карандаш. Именно те, что были на ней много лет назад, когда её облили кислотой?
— Кто здесь? — ведьма улавливает знакомый резкий аромат, напоминающий гранат.
— Не узнаёшь? — мужчина мягко берёт её руку в свою.
— Хэнк! — восклицает Верховная и отодвигается к спинке кровати. — Что ты тут делаешь? Как ты смеешь появляться здесь после того, как там…с Кейли, с Фионой, Боже…
— Корделия, — он прикрывает глаза на мгновение, набираясь смелости и терпения. Так жаль её, так хочется, чтобы она просто отдохнула. — Детка, иди сюда, — резко обнимает и не даёт выбраться, зная, что сил у неё практически не осталось. — Милая, успокойся. Ты действительно не понимаешь?
— Не понимаю чего? — злобно прошипела она.
— Шесть лет прошло. Вспомни, где ты, дорогая, — Хэнк утыкается носом ей в висок, осознавая, что чертовски по ней соскучился.
— Я…Подожди, — Делия отстранилась. Так, вот она в шабаше ищет всех, натыкается на его измены. — Не понимаю. Ты пытаешься задурить мне голову? Не выйдет.
— Детка, — тяжёлый вздох. Он взял её лицо в ладони. — Ты любишь меня?
— Нет, с чего бы? — она и сама задумалась. Совершенно точно уже давно не любит. Что тогда здесь происходит?
— А кого ты любишь? — больно, конечно, спрашивать такое, но их история закончилась уже очень давно.
— Майкла, — выдыхает автоматически, а потом резко дёргается, — Где я?
— Дошло. Ты в Аду. Родная, — он вновь льнёт к ней, пока она пытается окончательно сообразить. — Неужели ты думаешь, что я мог бы сказать тебе такое? — Хэнк имеет в виду то, что она недавно увидела, — Я предавал тебя однажды, но даже я не опустился бы до такого. Да ещё и с Фионой, — морщится, — Она же пересохшая стерва, — слегка улыбается.
— То есть, — ведьма подняла голову, и у него болезненно сжалось сердце при виде пелены в ослепших глазах. — Это мой личный Ад? А почему я слепая? — спрашивает так беспомощно, что он готов лично пойти к Сатане и начистить тому рожу.
— Потому что теперь ты в моём Аду. Я каждый день забегаю в эту клинику, касаюсь тебя, и ты узнаёшь обо всём, — мужчина стиснул зубы, — спасибо, что сейчас остановила это, хоть на время. Господи, — бывший муж утыкается ей в ключицу, и она чувствует на коже с которой съехала рубашка, влагу. Что-то дёргается внутри, и Делия несмело обнимает его, прикрывая глаза, ощущая почти физически, насколько ему больно. Ей не то, чтобы жаль, но… Просто… Сколько всего произошло лишь из-за того, что он не сделал выбор в своё время.
— Хэнк, — ей хочется выбраться из этого места как можно скорее, она больше не хочет разделять чужую боль, — Я…мне очень жаль, правда, — девушка утыкается носом в его волосы и, преодолевая себя, целует в макушку.
— Не нужно этого, — он умудряется крепко поцеловать её щёку и отстраняется. — Тебе нужно уйти отсюда, и ты снова начнёшь видеть. Пойдём, я провожу тебя. И не плачь, всё будет хорошо, — темноволосый утирает ей слёзы, о которых она и не догадывалась, большими пальцами и берёт её руки в свои, заставляя встать. Корделия поднимается, и он закидывает руку ей на плечо. Верховная не сопротивляется, понимая, что не к месту, ведь ей нужно поскорее выйти.
— А почему ты можешь сейчас ходить по Аду? — никто из тех, кто понял, где находится, не смог выбраться даже на минуту.
— Я сплю с Аграт, — он помялся немного, но всё же признался, усмехнувшись. Это дьяволица заключила сделку с ним: она ему передышку от вечных страданий, он ей — член. И сначала Хэнку даже нравилось, не потому, что он трахает всё, что движется, а просто потому, что как-никак изголодавшийся мужик. Но чем чаще они занимались этим, тем больше извращений она придумывала.
Верховная весело расхохоталась, даже не удивившись.
— Ты в своём репертуаре.
— Наверное. Да брось, не такое уж я и животное, просто придурок.
— Наверное. Но ты научил меня быть сильнее, — губы сложились в спокойную улыбку. Странно, но как только Делия стала счастлива с Майклом, все старые обиды будто забылись, и она поняла, что такое, когда действительно нет дела до бывших мужей, матерей и так далее. — Как интересно, знаешь, столько лет переживать и бояться, а сейчас…как будто это всё было детской шалостью. И ты, и Фиона, и все эти перепалки с ведьмами Мари Лаво. Это нормально?
Всё это время Хэнк сжимал её руку в своей и умирал от каждой её фразы.
— Это потому что рядом с тобой появился он. Антихрист, — не хотелось называть его имя совсем.
— Осуждаешь?
— Ни в коем случае, детка. Я всегда на твоей стороне. К тому же, тебе везёт на мудаков.
Дальше они шли молча, наслаждаясь минутами относительного спокойствия. Хэнк уже даже не грустил, не вспоминал ничего. Было и было, совсем киснуть не хотелось. Корделия очень переживала за Майкла, зная, что в целом, его невероятно легко вывести из себя, и это может привести к печальным последствиям.
— Мы дошли до нужного поворота, — подытожил Хэнк. — Как только пересечёшь границу — начнёшь видеть.
— Хорошо, спасибо…
— Стой. Делия, все демоны в бешенстве, имей в виду. Тебя будут пытаться задержать. Прошу тебя, не верь ничему, что увидишь здесь, только себе самой.
— Я поняла, Хэнк, — уже досадно становилось, она не глупая, в конце концов.
— И ещё кое-что. Я большой эгоист, и мне очень жаль, — он вновь взял её лицо в ладони, — но, наверное, я им и останусь, чтобы позволить себе последнюю глупость, — брюнет жарко впился в её губы, игнорируя недовольное мычание. Чёрт, до сих пор слаще нету. Точно ведьма. — Прости.
— Фокс, ты с… — она вовремя замолчала, — пока! — и скрылась так же внезапно, как и появилась.
* * *
Майкл стоит на кухне у окна и смотрит на дом-убийцу. Именно там всё началось, именно там родился Антихрист. В комнате тихо.
— Зачем я здесь? — он абсолютно уверен, что Отец наблюдает за ним, чувствует эту убийственную энергию, которая откликается и в нём самом.
— Чтобы понять, кто ты. Корделия затмила твою истинную сущность, но знаешь, дело не
