только в том, что ты впервые увидел свет в ней, но и в том, что ты толком не видел тьмы.
— Я не видел тьмы? Да я её сотворил! — восклицает Лэнгдон, и Сатана заливается утробным смехом.
— То, что ты рисовал улыбку призраку и перерезал пару глоток, говорит лишь об интересе, не более. Ты не умеешь управлять собой, но и сорваться не можешь. Слишком много ограничений для самого сына Дьявола, не думаешь? Стоит один раз отомстить обидчикам, и ты почувствуешь, сколько силы кроется в тебе. Ты умеешь внушать страх, сын мой, так пользуйся этим…
— Мне некому мстить, хватит заговаривать мне зубы!
— Уверен?
Майкл оказывается на пороге комнаты Констанс, которая совершенно его не замечает и продолжает жаловаться кому-то по телефону.
— Я не знаю, что мне делать. Майкл — не убийца. Он больше, чем убийца. Он истинное зло. Я чувствую, как он хочет убить меня, когда я его поправляю. И мне кажется, я должна это прекратить. — особого беспокойства или страха в её голосе не слышно, она всё-таки привыкла держать лицо. — Думаю, ночью, когда он уснёт…
Она невзначай поворачивается и застывает на месте: Майкл оказывается прямо перед ней и испепеляет таким взглядом, безумным, больным и обиженным, что кровь стынет в жилах. Она видит, что его челюсти плотно сжаты, как и кулаки, что он весь красный.
— Почему? — цедит сквозь зубы, еле слышно, почти рыча.
— Майкл, милый, это не то, о чём ты подумал, — светловолосая пожилая женщина теряет свой апломб и пятится назад.
— Почему?! — ещё более грозно переспрашивает парень, но пока держится.
Сатана ликует. Здесь нет Фионы, нет Корделии иди Хэнка, никто не сможет его вразумить. Это первое испытание на прочность.
— Ты хоть раз сказала мне, что убивать плохо? — беспомощно крикнул Майкл. — Когда я вырос, я вспомнил всё своё детство. С самого первого грызуна. Сколько роз ты посадила, Констанс, прежде, чем перестала это поощрять? Почему вдруг я, защищая себя ото всяких нянь, слышу, что тебе не нравится, когда я убиваю? Сколько лет мне было? Пять? Семь? Десять? Почему не с самого детства? Тебе нравилось растить маньяков, ты считала это своим предназначением и не стала объяснять, как устроен этот мир. Вышвырнула, как надоевшего щенка, — его воспоминания были сейчас немного искривлены, но сути это не меняло. Каждое слово он забивал в голову, пробираясь под самую кожу, смахивая одинокую слезинку так, будто соринка в глаз попала. Не хотелось окончательно обнажать душу.
— А тебе разжевывать нужно, да? — Констанс быстро взяла себя в руки и заняла оборонительную позицию. — Посмотрите не него, Антихрист, — женщина судорожно закурила и рукой в воздухе обвела его силуэт сверху вниз. — С рождения отличался интеллектом и красотой, опережал всех ровесников в развитии, но так и не понял, что никто никогда не будет подтирать за ним сопли. Разве таким я тебя воспитывала? Не будь таким жалким, Майкл! Мы все должны учиться контролировать себя.
Он ринулся в её сторону и пригвоздил к стене, сильно сжимая руку на её шее. Бабушка, ярко контрастирующая со стереотипными ровесницами, побрыкалась чуть и прохрипела «Ну давай».
— Да, Майкл, давай, — подбодрил неожиданно жёсткий голос Отца. — она никогда тебя не поймёт и не раскается, видишь? Зачем доказывать то, что ты не виноват, можно ведь просто убрать её.
Он не слушал Дьявола, внимательно всматриваясь в глаза этой нарциссичной особы. Разум становился то чище, то вновь покрывался пеленой гнева.
— Я так сильно винил себя в твоей смерти тогда, хотел сдохнуть, когда ты отказывалась показаться мне и выслушать меня. Ты хоть осознаёшь, каким дерьмом я себя считал? Мне столько времени понадобилось, чтобы осознать, что виноват не только я, но и вы все, что не считали меня живым человеком. И знаешь, возможно, не стоило тебя отпускать на суицид. Добить самому, чтобы ты вечность сидела в Аду и видела, как умирают все твои дети. Сука. Но я любил тебя, я был грёбаным ребёнком и любил тебя, Констанс.
Его крупно трясло, а голос менялся с отчаянного на откровенно издевательский.
— Давай же, убей её, — Отцу не терпелось увидеть, как он напитывается силой, как сходит с ума.
— Она умерла уже давно, — он небрежно откидывает шокированную женщину, и Дьявол рычит, меняя локацию.
* * *
Корделия потратила практически все свои силы, убивая бесов, что прыгали на неё со всех углов. Она не могла контролировать одежду, лишь наблюдала, как, в зависимости от обстоятельств, платья на ней меняются. Когда на девушку стали нападать, её тело обернулось в максимально, откровенно говоря, шлюховское короткое чёрное платьишко с огромным квадратным декольте и тоненькими чёрными лямочками. Эти лямочки порвались под смех Вельзевула, мухи которого выросли до необычайных размеров и прокусили ткань с нескольких сторон, от чего бёдра были практически оголены.
— Как тебе наряд, я старалась? — Аграт появилась незаметно и «обняла» Верховную со спины, кладя руку ей на шею. — Нравится, когда Майкл так делает? — Делия придерживала платье в районе бёдер и груди руками, морщась от холодных пальцев.
— Завидуешь, что с тобой он не делает так же? — ведьма усмехнулась.
— Следи за языком, тварь, — она потянула блондинку за волосы, но та не поддалась и прошептала тёмное заклинание, выпуская ту энергию, что таилась внутри с самого детства. Надоело быть хорошей девочкой. Дьяволицу откинуло назад, а змеи на её волосах стремительно завились вокруг её же тела. — Что ты сделала?!
— То, чего ты заслуживаешь, сука! — яростно выплюнула Делия, смотря, как змеи пробираются сквозь кожаные шорты, стягивая их. Демон секса, значит? Отлично, пусть получает. Блондинка развернулась, замечая, что на ней вновь длинное бежевое платье и устремилась дальше.
— Стой! Думаешь, он любит тебя? — Верховная затормозила, но не обернулась. — Да он же попользуется и выбросит, неужели ещё не поняла.
Корделия не стала дослушивать и вновь двинулась вперёд, слыша, что теперь Аграт кричит от боли, проклиная её.
— А ведь она права, — послышалось справа.
— Неужели соскучился? — грустно усмехнулась Королева.
— Даже не представляешь, насколько, малыш, — ласково ответил Астарот, улыбаясь почти нежно. — Вот так тебе пойдёт намного больше, — Красноглазый был сильнее демоницы, да и фантазией обладал получше. Он щёлкнул пальцами, и Корделия предстала в красном коротеньком пеньюаре, едва прикрывавшем ягодицы и тёмных чулках, доходивших чуть выше колена. Из-под шёлковой ткани выглядывал бордовый кружевной бюстгальтер. — Я сотворил шедевр, — мечтательно промурлыкал мужчина и прижал ведьму к себе.
— Чёртов мерзавец, убери руки, — её собственные были зажаты между их телами, и она брыкалась, как рыбка на суше. Поняв, что это
