клиенты. Урегулировал возражения Рико, так сказать.
Эмма смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
— Ты действительно веришь, что это облегчило мне задачу? — Она смотрит на меня, явно ошарашенная. — Я не знаю, в каком мире ты живешь, Данте, но ты только что сделал все в тысячу раз хуже для меня. Это… — она машет рукой в сторону бара и тату-техники, а затем снова на меня, — из-за тебя все это не стоит того!
Это меня обескуражило.
Я постарался внушить Рико, что это ни в коем случае не должно отразиться на Эмме, и никак иначе.
— Что ты имеешь в виду? — Я поджимаю губы. — Я очень четко сказала Рико…
— О, я знаю, что сказал! Я видела его лицо! — Голос Эммы повышается вместе с ее темпераментом, и я не могу не отметить, насколько она чертовски великолепна, даже когда злится. Ее щеки раскраснелись, глаза расширились, руки двигаются, пока она говорит, и я чувствую, как во мне поднимается неконтролируемое желание, потребность прикоснуться к ней вдруг стала выше моих сил.
Хочу попробовать на вкус эти сочные губы, которые сейчас бросают мне обвинения.
— Ты даже не представляешь, что ты наделал, — прорывается Эмма, ее грудь вздымается, когда она смотрит на меня. — Ты сделал все намного хуже.
Это выбивает меня из колеи, на мгновение охлаждая желание. Я искренне не понимаю, где все пошло не так. Я встаю, пересекая пространство между нами, и Эмма замирает, глядя на меня.
Я останавливаюсь прямо перед ней и смотрю на ее раскрасневшееся лицо.
— Объясни, — тихо, но твердо бормочу я. — Как я усугубил ситуацию? Я сказал Рико, что если с тобой случится что-то плохое из-за моего визита…
Сразу становится ясно, что Эмме это не нравится. Она яростно трясет головой, выражение ее лица приобретает упрямство, которое меня почему-то еще больше возбуждает.
— Нет. Нет, я больше ничего тебе не скажу. Может быть, так ты справляешься с тем, что не идет тебе впрок: врываешься в чужие дома, разбиваешь им носы и… — Она вдыхает, ее взгляд становится жестким, когда она встречается с моим. Я не могу оторвать от нее руки. Ее гнев ощущается как нечто осязаемое, давящее на меня, и я чувствую, как желание поднимается навстречу ему. Мой член дергается, упираясь в бедро, и я сжимаю пальцы в ладонях, чтобы не потянуться к ней.
— Не всегда я так с этим справляюсь, — говорю я спокойно, гораздо спокойнее, чем чувствую на самом деле. — Но в данном случае я подумал…
— Нет! Так дела не делаются. — Эмма снова злобно покачала головой. — Не со мной. Не для меня. Я больше ничего тебе не скажу. Или ты собираешься угрожать и мне, если я не расскажу тебе о нашем с Рико сегодняшнем разговоре?
И снова меня передергивает, когда я смотрю на нее сверху вниз. Неужели она действительно так думает?
— Конечно, нет! — резко говорю я, мгновенно приходя в ужас. — Эмма, я бы никогда…
— Откуда мне это знать? — Она пристально смотрит на меня. — Почему я должна думать, что ты будешь относиться ко мне по-другому, если я сделаю что-то, что тебя расстроит…
Я не могу придумать, что сказать, и не думаю, что смогу удержаться от того, чтобы поцеловать ее еще хоть на мгновение. Поэтому, вместо того чтобы объяснять, я показываю ей.
Я тянусь к ней, желание закипает во мне, мои руки смыкаются на ее плечах, когда я двигаю ее к стене. Ее рот мягкий, полный и теплый, ее спина ударяется о дерево со звуком, который отдается во мне, и мой член напрягается, когда я прижимаюсь к ней. Мой язык скользит по шву ее губ, отчаянно желая проскользнуть в ее рот, попробовать ее на вкус. Ее губы расступаются передо мной, все ее тело выгибается навстречу моему, когда она отвечает на поцелуй, и мне кажется, что я никогда не был таким твердым за всю свою гребаную жизнь.
Я хочу ее так, как, кажется, никогда не испытывал этого чувства раньше.
Она стонет, и мой член пульсирует от потребности быть внутри нее.
— Именно этот звук я и хотел услышать, — шепчу я ей в губы. Я скольжу руками по ее рукам, наслаждаясь мягкостью ее кожи, и проникаю внутрь, чтобы обхватить маленькие изгибы ее грудей. Они изысканно прилегают к моим ладоням, а ее соски мгновенно напрягаются, когда я провожу по ним большими пальцами, и по ним пробегает дрожь. Мои бедра прижимаются к ее бедрам, а мой член упирается в ее бедро. Это самое приятное, что я когда-либо чувствовал, и одновременно болезненное.
Эмма извивается, словно пытаясь вырваться. Я крепко прижимаю ее к стене и беру ее подбородок в свои пальцы, наклоняя ее лицо вверх так, чтобы она смотрела прямо мне в глаза.
— В чем дело, Эмма? — Пробормотал я. Ее щеки краснеют, и я ухмыляюсь, понимая, что она вспомнила. Я точно не забыл.
— Ты думаешь о телефонном звонке, не так ли? — Я поднимаю одну руку, и костяшки пальцев касаются ее скулы. — Это была случайность, не так ли? Ты не хотела, чтобы я услышал.
На ее лице выражение такого абсолютного смущения, что мне не нужно гадать, о чем она думает. Но я не хочу, чтобы она так себя чувствовала, вспоминая этот момент.
Я упираюсь рукой в стену рядом с ее головой и протягиваю руку, чтобы смахнуть с ее лица выбившуюся прядь волос. А затем я наклоняюсь к ней, чувствуя, как пульсация потребности снова проникает в меня, когда я прижимаюсь губами к ее уху.
— Тебе не нужно смущаться, птичка, — шепчу я. — Ты так сладко стонала, произнося мое имя. Так сладко, что я не мог не кончить, слушая тебя. Ты так чертовски возбудила меня, Эмма.
От одного только воспоминания о том, как я прикасался к себе, слушая ее, с кончика моего члена капает сперма и неловко скользит по стволу, пытаясь вырваться из пут молнии. Я снова качаю бедрами, не в силах остановиться, желая ощутить ее влажное тепло, окутывающее меня. Я настолько тверд, что кажется, будто мой член может сломаться.
— Ты заставила меня кончить так сильно, — дышу я ей в ухо, все еще слегка прижимаясь к ней, желая, чтобы она почувствовала пульсацию на своем бедре. — Я едва мог дождаться, когда ты тоже кончишь. Но я хотел, чтобы мы сделали это одновременно. — Она трепещет, прижимаясь ко мне, и мне требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не сорвать с нее одежду в этот момент
