но я отказываюсь. В больнице мне выдали костыли, и лишний раз поупражняться не помешает. И хотя правая нога не болит, а рана прекрасно заживает, малейшее усилие отзывается болью.
Мы неторопливо добираемся до выхода.
— Ты постой здесь, а я подгоню машину.
— Да, конечно.
Стэнли отправляется на стоянку, я тем временем присаживаюсь на скамейке возле главного входа больницы. Идет дождь, да еще порой налетает холодный ветер, однако ненастье нисколько не умаляет моего наслаждения долгожданной свободой.
Я наблюдаю за входящими и выходящими через двери людьми. Наверное, все еще надеюсь заметить среди них крупного мужчину. Несколько и вправду попадается, вот только ни один из них не оказывается тем, кого я высматриваю. Интересно, сколь долго еще я буду продолжать вот так выискивать его в толпе? Несколько дней? Недель? Смирюсь ли я когда-либо, что Клемент исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился в ней?
Наверное, придется.
У края тротуара останавливается серебристая «хонда», и из нее выскакивает Стэнли.
— Карета подана, моя госпожа!
Он открывает заднюю дверцу, берет меня под локоть, и с его помощью я осторожно устраиваюсь на сиденье. Старик убирает костыли в багажник и усаживается за руль.
— А теперь домой!
Я бросаю прощальный взгляд на здание больницы, от души желая больше никогда сюда не возвращаться.
Мы отъезжаем, и я немного расслабляюсь.
Через несколько минут становится ясно, что Стэнли не из тех, кто предпочитает сидеть в тишине.
— Мне очень понравилось работать в магазине, — признается он. — Будешь грустить, что продала его?
— Немного, но, к сожалению, его время прошло. Пора двигаться дальше.
— А скучать по покупателям?
— Не особенно, — смеюсь я. — Хотя на большинство-то грех жаловаться.
— А мне все они показались приятными, хотя, наверное, я и не отличался особой расторопностью.
— Да, ты прав. Пожалуй, я несправедлива к ним. Просто когда постоишь за прилавком с мое, все эти годы, немного устаешь… Не знаю, от людей, наверное.
Мы останавливаемся перед круговым перекрестком, и Стэнли с улыбкой поворачивается ко мне.
— Я прекрасно понимаю, о чем ты.
Снова двигаемся дальше.
Манеру вождения Стэнли иначе как осторожной и не назовешь, даже я ехала бы гораздо быстрее. Раньше подобная медлительность как минимум вызвала бы у меня раздражение, но сейчас доставляет удовольствие просто сидеть и смотреть на проплывающий мимо мир. Пусть и неторопливо.
— Ах да, кстати. Заходил какой-то парень с коробкой книг.
— Эрик?
— Да, он самый. Не знал, что ему сказать, и пообещал, что ты позвонишь, когда поправишься.
— Все правильно, спасибо, Стэнли.
— И еще один парень оставил тебе посылку.
— Хорошо.
— Боюсь, в конторе ему досталось.
— Почему же?
— Он забыл попросить меня расписаться.
— У курьеров такой напряженный график. Для него, может, и не впервой.
— Может.
— И что ты сделал с посылкой?
— Отвез к тебе домой.
Последнее, чего мне хочется, это устраивать дома склад товаров для магазина. Однако высказывать недовольство было бы черной неблагодарностью, поэтому я миролюбиво отзываюсь:
— Хорошо. Наверное, заказ какого-то покупателя. Разберусь, как встану на ноги.
— Не думаю, что это чей-то заказ.
— Это еще почему? — устало интересуюсь я.
— Он сказал… Дай-ка вспомнить. Ах да, точно. Сказал, чтобы я обязательно передал тебе посылку, потому что это очень важно. Поэтому я и отвез ее к тебе домой.
— Памятуя свою везучесть, могу лишь предположить, что там судебная повестка за неоплаченные счета.
— Ох, я и сам таких навалом получал, — признается старик. — Исходя из собственного опыта, искренне желаю тебе, чтобы это оказалась вовсе не повестка.
— Да ерунда. Как продам магазин, проблем с уплатой счетов не возникнет.
До Элмор-роуд остается километра с полтора. Когда на перекрестке мы прилежно останавливаемся на желтый, я спрашиваю:
— Стэнли, мне следует знать о чем-то еще? Какие-нибудь проблемы?
— Нет, не думаю. В ту пятницу заглядывала твоя подруга, Джульетта, но я сказал ей, что ты в больнице. Надеюсь, я правильно поступил?
Она так и не встретилась с Клементом. Обязательно извинюсь перед ней и все объясню.
— И на этот раз точно последнее, — добавляет Стэнли. — Я оставил посылку на кухонном столе, как просил курьер.
— Хорошо, спасибо, я разберусь… Подожди-ка. Он попросил оставить посылку на кухонном столе?
— Да. Прямо настаивал на этом.
— Он сказал что-нибудь еще?
— Хм, дай подумать.
Пока старик думает, загорается зеленый. Он включает первую передачу и трогается.
— Стэнли? Так он говорил что-нибудь еще?
— Нет, это все.
— Значит, курьер доставил посылку, сказал, что она очень важная, и велел положить ее на кухонный стол. Я правильно поняла?
— В общем, да.
У меня появляется нехорошее чувство, что в посылке может оказаться нечто похуже судебной повестки. Во время заточения в больничной палате немалая часть энергии бездеятельного ума перенаправляется на воображение, которое в итоге принимает самые буйные формы. Когда я узнала о скоропостижной кончине Черного, мне пришло в голову, что его братец тоже захочет отомстить.
Наверняка курьер этот был не от солидной компании. И одному богу известно, какие ужасы ожидают меня в этой посылке.
— Стэнли, тот парень был с тростью? Может, прихрамывал?
— Не припомню.
— Ты можешь его описать? Пожалуйста, подумай хорошенько, потому что это может быть связано с тем типом, что стрелял в меня.
— Ничего себе! — ахает старик. — Ты так думаешь?
— Все может быть.
— Раз уж ты упомянула, вид у него был тот еще.
— В каком смысле?
— Начать хотя бы с того, что это был просто человек-гора. Ручищи что лопаты.
— Еще что?
— M-м… Да, еще одна деталь. У него были густые обвислые усы. Никогда не доверял типам с усами. Они...
«О боже!»
— На нем была джинсовая безрукавка? — взвизгиваю я.
— Да, была. А свитер будто сел при стирке.
— Стэнли, поддай-ка газку. Мне нужно поскорее домой.
Представление старика о прибавлении газа заключается в превышении разрешенной скорости на стремящуюся к нулю величину. Не находись мы всего в километре от дома, клянусь, так бы и придушила его.
Наконец, он въезжает на Элмор-роуд и мучительно паркуется задним ходом.
— Достань, пожалуйста, мои костыли.
— Обязательно. А может, сначала сходить за твоей мамой?
— Нет, Стэнли! — взвиваюсь я. — Костыли! Пожалуйста!
Повторять ему не приходится, и спустя пару секунд старик стоит у моей дверцы с костылями в руке.
— Спасибо, Стэнли. И извини, что накричала. Я просто хочу поскорее попасть домой.
— Уже забыто.
Ко времени, когда я добираюсь до входа в свое жилище, костыли служат скорее вспомогательным приспособлением, нежели вынужденным средством опоры.
Мой ключ в сумочке, а сумочка в доме, поэтому мне приходится колотить в дверь и дожидаться, пока мама не откроет. Подходит
