свадьбу никто не пришел с пустыми руками. Дарили деньги и полезные в хозяйстве вещи. А в качестве благодарности, алаверды, каждый даритель получал небольшую булочку-шишку – символ изобилия и плодородия.
– Чем больше шишек раздарят молодые, тем меньше их набьют в семейной жизни, – залихватски крикнула Аксинья Шелест.
Казаки из более зажиточных дарили по традиции подарки подороже – «зеленых» телят, козлят, ягнят, а дед Трохим от всех уважаемых стариков подарил «зеленого» жеребенка. Зелеными называли детенышей еще не родившихся, находившихся в материнской утробе. И это считалось действительно самым дорогим подарком.
Гости, кто мог, в основном молодежь, сидели и веселились до утра. Молодых же поздним вечером, как на небе взошла белоокая красавица Ай-Сулу, отправили в специально отведенную для них комнату на брачное ложе. Их сопровождали дружка и свашка, Василь и Аксинья, которые шутливо давали Марфе и Миколе наставления.
Микола, слегка смущенный этим действом, наконец не выдержал и мягко остановил прыткого от хмеля Василя:
– Ну, будя! Чай не малые дети! Досыть! Дале уж мы сами! А вы пейте-гуляйте, да не загуливайтесь!
Василь с Аксиньей пожелали молодым доброй ночи и вернулись к гостям.
Первый день свадьбы являлся днем торжественным и серьезным, на котором звучали благословения и напутствия молодым. Теперь же, когда молодых отправили на «благое дело», веселье продолжалось с новой силой.
Оставшись одни, Микола и Марфа сели рядом, держась за руки. Марфа прильнула головой к плечу Миколы. Он обнял свою теперь уже супругу. Взгляд обоих упал на красный угол. С него, в мерцающем свете лампады, смотрели строгие лики Иисуса Христа и Царицы Небесной. Микола поднялся и перекрестившись, прикрыл образа рушником.
Обернувшись, он увидел, как Марфа встала и направилась к нему. Он обнял ее, и губы их слились в долгом поцелуе. Марфа слегка отстранила Миколу и не торопясь сняла платье, оставшись в исподней рубахе. В свете луны, проникавшем в окно, через тонкую ткань просвечивали прекрасные пышные девичьи формы. Микола подошел к Марфе, вновь крепко поцеловал ее, руки торопливо расстегивали крючочки на длинной рубахе Марфы. Мгновение – и обнаженная красота тела молодой казачки предстала пред взором Миколы.
Микола прикоснулся к шелковой коже жены так нежно, словно касался лепестков прекрасного и нежного цветка, боясь повредить его бутон. Марфа, закрыв глаза, задрожала всем телом и медленно опустилась на приготовленную постель.
Пропели первые петухи. Марфа сладко потянулась и обратила взор на своего мужа. Микола спал безмятежным сном. Таким как, наверное, спят маленькие дети. Его губы слегка улыбались, казалось, что Микола переживает во сне прекрасные моменты. Марфа приподнялась и прикоснулась пухленькими губами к губам мужа. Откинула рукой чуб с лица. Затем села на край кровати. Стараясь не шуметь, накинув рубаху и юбку, вышла в соседнюю комнату: «Пусть спит. Силы ему еще понадобятся».
Второй день свадьбы по традиции начался с умывания молодой жены. Умывшись, Марфа прошла к крынице и, как напутствовала ее родная тетка, бросила туда монетку. Почерпнув из крыницы воды, она пошла к хате, где ее ожидали тоже проснувшиеся свекор и свекровь. Марфа поочередно сливала воду сначала Ивану Михайловичу, затем и Наталье Акинфеевне.
Пока невестка занималась умыванием родителей Миколы, свашка Аксинья Шелест с двоюродными сестрами Миколы проверяли ее «честность». Молодая жена была, как и ожидалось, целомудренной. В этой связи свашка к длинному шесту привязала кусок красной материи и прикрепила его к крыльцу хаты. А всем приходившим гостям привязывали к одежде красные ленточки. Красный цвет символизировал у казаков целомудрие невесты.
После умывания родителей мужа молодая жена вошла в спальню. Микола уже не спал. Наскоро одевшись, умывшись и поцеловав свою супругу, Микола вышел во двор поприветствовать своих родителей и близких. Стали собираться гости. Марфа приглашала всех родных с обеих сторон за стол на завтрак. Сегодня уже молодые должны были показать, насколько они подготовлены к семейной жизни и как они могут управляться по хозяйству.
Внимание здесь привлекал молодой муж, который обязан был разломить сваренную курицу. По тому, как он расправляется с курицей, судили о его способностях «расправиться» и с женой. Микола своими крепкими руками быстро разобрался с курицей, умело разделив ее на куски.
Тех гостей, которые опаздывали к завтраку, разували, обливали водой, катали на тачке. Чтобы избежать этого, опоздавшие откупались деньгами, спиртным, конфетками и всем, что могло сгодиться в хозяйстве.
После завтрака, следуя традиции, Ивана Михайловича и Наталью Акинфеевну нарядили женихом и невестой и, посадив на тачку, провезли по улице. Затем все родственники Миколы пошли к куреню Федора Кузьмича, приглашая по дороге станичников на второй день свадьбы.
Именно на второй день кубанской свадьбы и начинался бесшабашный разгул и веселье. Шутки, смех, игры и забавы длились весь день. По традиции на второй день свадьбы мужчины облачались в женские наряды и наоборот. Суть мероприятия заключалась в том, чтобы в шуточной манере обыграть произошедшее накануне. Как правило, вся казачья станица участвовала в этом веселом торжестве.
Веселье продлилось допоздна.
Незаметно спустился вечер. Веселье, продолжавшееся весь день, постепенно утихло. Станичники разошлись по своим куреням, оставляя новоиспеченную казачью семью в приятных хлопотах.
По обыкновению, в предгорных районах темнеет быстро. Вот и сейчас ярило поспешило уступить свое место ночной красавице желтоглазой Луне, считавшейся у древних тюрков отражением лика Тенгри – духа неба. Звезды, словно мириады светляков, поднявшихся в небо, зажгли свои мерцающие огоньки. Чумачий шлях, как то коромысло, что казачки пользуют, идя по воду, изогнулся на чернеющем небосводе. И Луна, и Висожары, и Шлях Чумачий создавали тот неповторимый пейзаж, который присущ лишь южным губерниям. Нечто сказочное и таинственное проглядывалось в желтовато-золотом свете, изливаемом ночными светилами на благодатную кубанскую землю. Словно само небо принимало участие в свадебном торжестве.
Марфа с Миколой, уставшие за день, сидели рядом на лавке у хаты. Рядом тускло играл огоньком лыхтарь. В кабыце весело потрескивала сухая виноградная лоза.
Сидели молча, обнявшись, временами касаясь друг друга губами. Было хорошо и уютно. Говорить не хотелось. Хотелось наслаждаться тем особенным чувством, новым ощущением, что проникло в сердца молодых.
– Муж и жена! – сказал негромко Микола. Марфа положила голову на плечо мужу и обняла его руками.
– На веки вечные! – прошептала она.
– Так! – вторил ей Микола.
Глава 41
Стариковские посиделки
Осень необъезженной кобылицей пронеслась по всей Кубанской области, раскрасив деревья в рыжевато-коричневые тона. Суховей – частый гость в знойное, залитое солнечным светом, лето, уступил место вихорам да витрюганам, приносящим с собой с покрытых белыми снеговыми шапками гор холодное дыхание предзимья.
