В нашей семейке мы заранее отложили припасы на праздник и теперь сварганили торт из печенья и сгущенки и множество различных тюремных блюд из позволенного режимом ассортимента.
В клубе тоже планировался целый ряд культурно-массовых мероприятий. СФСР провели предновогодние соревнования по силовому троеборью, а 31-го декабря прошли новогодние представления и концерт.
Помимо концертов, на сцене часто ставили различные пьесы, спектакли, в которых участвовали актёры из клуба. В одном театральном представлении, которое предназначалось для тюремного конкурса всероссийского масштаба, участвовал и я. Победители конкурса проходили в финал, и тогда им предстояло ставить спектакль на совершенно другой сцене, поговаривали, что даже на свободе. Разумеется, под конвоем. Сценка была трагическая, о сыне-алкоголике и убитой горем матери. Сына-алкоголика играл я. Сыграл неплохо, учитывая, что в моей роли, кроме изображения себя пьяного в нулину, слов почти не было. Но, видать, наш посыл приезжие театральные критики не оценили, и нашу зечью «труппу» никуда не позвали.
Ещё среди заключённых проводился конкурс песни осужденных, назывался «Калина Красная». Туда мечтал попасть и Мунтяну, и Цыган, но всё время их разворачивали по надуманным причинам. А это был повод сменить обстановку, ведь финалисты конкурса ехали на главный концерт в другую область.
Ну а на Новый год по плану стоял вечерний обход отрядов, с Дед Морозом и Снегуркой. На новогодний праздник режим давал послабления, и отбой переносился с десяти вечера на час ночи, а подъём ко времени утренней проверки. В девять часов вечера председатель СКК, председатель СД колонии, Дед Мороз, Снегурка и пара артистов из клуба должны были обойти все отряды. Артисты поздравляют — активисты (в данном случае я и рог зоны[311]) контролируют. Дед Морозом предназначалось быть Поляне, он уже не первый год был в этой роли. А где же взять Снегурочку в мужской колонии, спросите вы? Правильно, среди п*дарасов!
Только встал вопрос: какого именно п*дора брать? Опущенных и гашенных в зоне было навалом, в столовой у них было аж несколько столов. Был там, кстати, даже один педофил, старый дед. Видать из-за возраста и выжил в зоне. П*доров с отряда брать не вариант, нужен был какой-нибудь смазливый обиженный, которого можно загримировать под девушку, а отрядные п*доры все были сплошь кривые, да косые. И тут Сильвер вспомнил про «рабочего», то есть вступающего в гомосексуальную связь, педераста с пятого отряда, который был очень даже смазлив на внешность. Уж откуда у Сильвера были такие познания в зоновских п*дарасах, я не знаю и знать не хочу, но на роль Снегурки тот подходил отлично. Заслали делегацию из клуба на переговоры с завхозом пятого отряда, чтобы тот выделил нам на вечер своего обиженного. Вскоре делегация вернулась с этим гомосеком.
П*дор был действительно смазливый — молодой невысокий парнишка с женоподобными чертами лица. Ему дали пачку сигарет и отправили за сцену гримироваться. Мы сидели и ждали результата в ТБУ. Вскоре Сильвер радостно приоткрыл дверь.
— Встречайте! — объявил он, и с приглашающим жестом, распахнул дверь на распашку.
В ТБУ зашёл преобразившийся гомосек. Ему накрасили губы, глаза, одели парик и наряд снегурки. Загримировали так, что внешне он не сильно отличался от девушки, даже не особо страшной. Клубные художники постарались на славу.
— Ух, какой! — радостно заурчал старый завхоз клуба, досиживающий пятнадцать лет срока. — Вечером, Алёнка[312], со мной пойдёшь!
Вскоре одели свои костюмы Поляна и остальные артисты, и пришла администрация сделать общую фотографию у ёлки, поставленной в зале клуба. После этого мы выдвинулись на обход.
Везде в отрядах нас встречали позитивно: Поляна шутил и раздавал конфеты, зеки подкалывали Снегурку, которая (-ый) стыдливо пряталась за нашими спинами. Только в шестом отряде, как и всегда, несмотря даже на то, что зона понемногу размораживалась, царила общая угнетающая атмосфера. Зеков построили вдоль коридора, они стояли с опущенными головами и только по команде активистов подняли глаза на нас. Конфеты, понятное дело, забрали себе отрядные козлы.
Закончив обход, мы вернулись в клуб, откуда пошли уже к себе в отряд. Ну а Снегурку увёл за сцену завхоз клуба, как и обещал. Старый извращенец.
Новый год встречали очень позитивно. Я помнил, каким был прошлый Новый год на Смоленском централе: на голяках, даже без конфет к чифиру. Сейчас же мы наелись до отвала вместе с семейниками и Романом и смотрели новогодние передачи по телевизору. Если бы не память о том, что мы находимся в колонии, то всё застолье походило бы на большой праздник у кого-то в гостях. Только с довольно большим количеством гостей, учитывая, что в отряде около сотни человек. Если верить в поговорку, что как встретишь Новый год, так его и проведёшь, то следующий год обещал быть отличным, тем более, что в наступающем году меня уже ждала Свобода.
Максюта
Регулярно УФСИН по Саратовской области проводил между колониями спортивные мероприятия. В 2008 году футбольная команда нашего лагеря ездила в ИК-33 играть с местными арестантами. Одним из футболистов, представляющих нашу колонию, был клубник Сильвер, и он рассказал, что видел на карантине 33-ей зоны Магадана, того самого активиста шестого отряда, у которого во время бунта прыгали на голове ВИЧевые. Со слов Сильвера, тот выглядел, как дурачок и не разговаривал. Тогда я подумал, что, видать, голову ему отбили знатно.
Но также колонию посещали и гости. Одним из таких гостей был Саратовский силач, стронгмен[313], Вячеслав Максюта. Один из бывших арестантов нашей колонии, занимавшийся силовым экстримом, после освобождения убедил Максюту посетить нашу зону, дать зекам показательное представление.
Реквизит привезли загодя утром прямо в клуб, оставив всё в фойе. Это были два бетонных «чемодана», по сто килограмм каждый и длинное «бревно», весом в сто пятьдесят килограмм. Матвей, выйдя в фойе, попробовал поднять чемоданы, ему это удалось, но сдвинуться с ними с места он уже не смог. А стронгмены, судя по всему, помимо того, что поднимали, ещё и передвигались с ними. В кои-то веки выступление в клубе интересно будет посмотреть.
Днём началось представление. Все отряды собрали в зале, пришла многочисленная администрация, включая начальника колонии, и репортёры. Я встал в зале у дверей, наблюдая, чтобы всё проходило гладко, но, когда все уселись и представление началось, переместился к Матвею и семейникам на кресла в зале.
Максюта и его компания, включая нашего бывшего арестанта, которого я помнил ещё в лагерной робе, сначала носили чемоданы по кругу. Затем поднимали бревно на грудь и выжимали по несколько раз. Продемонстрировав свои атлетические умения, Максюта
