Дмитрий Великорусов
Юность в кандалах
Посвящается памяти Владимира «Шульцгена» Бацева и Филиппа «Фила» Волкова. Покойтесь с миром.
Особую признательность выражаю тем, кто поддерживал меня на пути создания данной работы, тем, кто терпеливо ждал её издания (как известно, оно несколько затянулось), и отдельная благодарность Дарье К. за помощь в создании рукописи.
Пролог
Приветствую тебя, Читатель! В этой автобиографической работе описан путь моего взросления, значительный этап в жизни, оказавший на меня большое влияние.
Подробности некоторых фактов, описанных в данной книге, могут быть немного искажены ввиду срока давности — с момента большинства событий прошло более десяти лет. Многое приходилось вытаскивать из далёких закоулков моей памяти, что-то вспоминать было тяжело, но я постарался изложить всю историю моего тюремного прошлого, без прикрас и бравад.
В России каждому известна пословица: «От сумы да тюрьмы не зарекайся». А я понимал, на что иду, осознавая, что рано или поздно попаду в места лишения свободы, поэтому морально был к этому готов.
Несмотря на то, что нынче в колониях упразднили самодеятельные организации осужденных, многое в лагерях осталось по-прежнему. До сих пор льётся по России кровь зеков от Волги до Амура, и матери по-прежнему оплакивают замученных до смерти сыновей.
Описывая этот период своей жизни, я старался изложить всё, что смог вспомнить. Где-то Вам станет грустно, где-то смешно. В каких-то моментах можно посчитать меня конченной сволочью, а где-то, возможно, восхититься. Но обещаю одно: будет интересно.
Особо впечатлительных предупреждаю: в книге немало жаргона и мата, но без них потерялся бы стиль повествования. Непонятные обывателю слова я постарался разъяснить в тексте и сносках, но для особо забывчивых в конце книги есть словарь тюремного жаргона, так как повторяться я не намерен.
Итак, погнали!
Арест
— Мордой в землю! — неожиданный удар сзади сбил меня с ног, повалив на грязный асфальт.
Оглянувшись, я заметил несколько мужчин в кожаных куртках, которые следом уронили моего друга Санька.
— Вы чё, твари?! — я попытался встать и получил удар ногой, после чего мне начали заламывать руки за спиной.
— Лежать, сука, милиция! — на очередную попытку вырваться меня ткнули лицом в снег, перемешанный с грязью. Последний возглас не оставил сомнений: нас приняли.
Был 2006 год, середина марта — месяц, который считался аномальным из-за небывало сильных морозов. Нас задержали около общежития, у станции пригородных поездов. Мы направлялись в ближайший магазин за сигаретами.
Вова «Шульцген», третий из нас, шёл чуть впереди. Увидев, как нас кладут на землю прямо в грязь, и поняв, что это менты — он выбрал место почище и лёг на снег добровольно. Хитрец.
Подняв с земли, опера поволокли нас к стене общежития, где начали ставить на растяжку[1] для обыска, при этом осыпая ударами.
— Вы что творите-то, п*дарасы?! — заорал я, пытаясь сопротивляться, о чём сразу пожалел, так как в ответ меня крепко приложили головой об стену, разбив лоб до крови.
После обыска на руки надели наручники и повели в ОВД[2], которое находилось буквально в пяти минутах ходьбы от места задержания. Мои подельники[3] сопротивления не оказывали, поэтому их вели в нормальном положении, держа под руки. Мне же два опера заломили руки и поволокли в отдел «ласточкой»[4].
В отделении нас рассадили по отдельным кабинетам, лишив какой-либо связи между собой. Зашёл сотрудник в форме и, присев рядом, окинул меня сочувствующим взглядом.
— Ну что, сейчас поедешь сидеть надолго. Стоило оно того?
— Я не знаю, о чём идёт речь! — про используемые сотрудниками следственных органов игры в «хорошего и плохого полицейского» я знал, и этим меня было не провести, хоть он и не был похож на следака или опера, плюс к этому, сидели мы в небольшом зале совещаний, а не стандартном кабинете для допроса.
— На ногах что, кровь? — он смотрел на штанину моих джинсов, которая по колено была в засохшей крови.
— Нет, грязь, — дерзко ответил я. Что-что, а юношескую наглость у меня было не отнять.
Мент поглядел на меня и, махнув рукой, встал с кресла.
— Домой дайте позвонить, родители будут волноваться! — решился я на просьбу, понимая, что сегодня они меня уже вряд ли увидят.
Он окинул меня долгим взглядом и снова присел рядом.
— Давай номер, так и быть, позвоню.
Я продиктовал номер домашнего телефона, который он записал в блокнот. После этого сотрудник встал, поправил форму и пошёл к выходу из кабинета.
— Спасибо! — сказал я вслед.
Где-то через час в кабинет завели одного из потерпевших на опознание.
— Он?!
— Да, он! — потерпевший испуганными глазами смотрел на меня, сидящего в наручниках, боясь пройти в дверной проём.
— Уведите!
Потерпевшего увели, и я снова остался в кабинете один. На окнах были решётки, и побега они не боялись. Да и куда бежать? ОВД обнесено высоким забором, у ворот охрана, руки в наручниках. Этот вариант я даже не рассматривал.
Вскоре за мной пришли и повели по лестнице на второй этаж в оперчасть. Завели в кабинет, где сидело три нагловато ухмылявшихся опера. Посадили на стул.
— Ну, давай, рассказывай. Где был в пять часов дня? — опер за столом пристально смотрел на меня. — Расскажешь всё как есть, пойдёшь домой.
Я начал рассказывать заранее обговорённую историю о том, как с друзьями гулял в парке Кузьминки. Из парка мы поехали на метро до своей станции, а оттуда на автобусе до района, где и были задержаны. Опер не торопился записывать.
— Ну что, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому! — сказал он, и все трое двинулись в мою сторону. Как потом выяснилось, один из подельников сказал, что из Кузьминок мы шли пешком, а другой, что сразу доехали на автобусе. Идиоты.
Втроём опера завалили меня на стол, и самый здоровый боров весом от ста килограмм, сел мне на спину. После того как он укрепился у меня на спине своей жирной задницей, мне начали отбивать почки. Временами опера сменяли друг друга, нанося мне удары в разные части тела, стараясь попадать по органам. В соседнем кабинете орал от боли Шульцген, которого били дверью. Били с небольшими паузами, во время которых снова сажали на стул и требовали признание. В ответ на отказ пытки возобновляли. В один из таких моментов, когда я «отдыхал» на
