Ноги Сефрении подкосились и с протяжным стоном она рухнулана раскаленные камни, будто тяжесть обретшего плотность меча пригвоздила ее кземле.
Кьюрик подбежал к бессильно распластанной на земле женщине,легко поднял ее на руки и отнес в тень, к заводи.
А Спархок, не обращая внимания на обжигающую босые ногигальку, отправился к месту, где она лежала и поднял меч своего погибшего брата.Позади себя он услышал звуки свирели Флейты. Мелодию эту он не слышал раньше. Вней была вечная тоска и страстный призыв или вопрос о чем-то… Спархок обернулся,держа в руке меч. Сефрения лежала на одеяле в тени пальм, под ее закрытымиглазами обрисовались темные круги. Коленопреклоненный Кьюрик заботливосклонился над ней, а Флейта сидела, скрестив ноги, невдалеке и выпускала наволю заключенные в свирели странные и страстные звуки своей песни.
Спархок вновь пересек полоску раскаленных камней иостановился в тени. Кьюрик поднялся и подошел к нему.
— Она не может идти сегодня, — тихо сказалоруженосец, — а может быть даже и завтра.
Спархок кивнул.
— Это отнимает у нее очень много сил, Спархок, —мрачно продолжал Кьюрик. — Каждый раз, когда кто-нибудь из Двенадцатипогибает, она слабеет все больше. Не лучше ли будет из Джироха отослать ееназад в Симмур?
— Может, оно и лучше, да только она не поедет.
— Да, видно ты прав, — угрюмо согласилсяКьюрик. — Ты же знаешь, мы вдвоем ехали бы гораздо быстрее.
— Да, но что мы стали бы делать без нее, когда быпришли на место?
— Угу, опять верно. Ты узнал его?
Спархок медленно кивнул.
— Сэр Керрис, — коротко ответил он.
— Я никогда не знал его хорошо. Но, помнится, он былнемного строг и натянут, была в нем какая-то непреклонность.
— Да, но он был хорошим человеком и славным рыцарем.
— А что он сказал тебе? Я был слишком далеко, чтобыуслышать его.
— Он сказал, что мы на верном пути, и что мы найдемответ в Дабоуре.
— Это хорошо. По крайней мере, обнадеживает. А то япобаивался, что мы гоняемся за пустым звуком.
— Да и я побаивался.
Флейта отложила свою свирель и теперь сидела рядом сСефренией. Девочка потянулась и взяла ее безвольную руку в свою. На еемаленьком личике застыли не детская печаль и озабоченность.
Внезапно Спархока озарила мысль. Он подошел туда, где лежалаСефрения.
— Флейта, — тихо позвал он.
Малышка подняла на него глаза.
— Не можешь ли ты как-нибудь помочь ей?
— Это запрещено, — вдруг прошептала Сефрения. Ееглаза были по-прежнему закрыты. Она глубоко вздохнула и проговорила: — Ступай,надень что-нибудь на себя, Спархок. Нечего разгуливать в таком виде передребенком.
Они провели в оазисе остаток дня, ночь и весь следующийдень. На утро третьего дня Сефрения решительно поднялась и принялась собиратьсвои вещи.
— Время не ждет, мои Лорды, а нам еще предстоит долгийпуть, — сказала она.
Спархок внимательно посмотрел на нее. Лицо ее по-прежнемубыло осунувшимся и бледным, а темные круги под глазами не уменьшились. Вблестящих черных волосах появились седые пряди.
— Может быть, лучше было бы остаться еще на день, чтобыты как следует окрепла? — спросил он.
— Один день не будет иметь значения, Спархок, а большемы все равно позволить себе не сможем, — утомленным голосом ответилаСефрения. — Да и в любом случае мое здоровье не зависит от отдыха. Давайдвигаться дальше, до Джироха еще очень далеко.
Они взобрались в седла и двинули лошадей тихим шагом, но черезнесколько миль Сефрения резко произнесла:
— Спархок! Этак нам придется ехать всю зиму, если мырешили устроить себе такую прогулку.
— Хорошо, Сефрения. Поедем быстрее, если ты хочешь.
Дней через десять после встречи с призраком они добрались доДжироха. Это был портовый город в западном Рендоре, похожий на Киприа — такиеже приземистые, толстостенные, беленые дома, таким же амфитеатром поднимающиесвои плоские крыши от порта к дальним предместьям. Спархок повел ихбесконечными петляющими проулками к приречным кварталам города. В отличие отдругих мест в городе, здесь к чужеземцам относились более-менее терпимо, хотя ибез особого восторга. Среди толпы рендорцев то и дело мелькали яркие одеждыкамморийцев, лэморкандцев и даже эленийцев. Спархок и его спутники ехалимедленно, чтобы не привлекать внимание, и с этой же целью низко надвинув налица капюшоны. К полудню они добрались до стоящего на отшибе скромного домика.Владельцем его был сэр Воррен, Рыцарь Пандиона, о чем в Джирохе мало кто знал,а был он известен как процветающий эленийский купец. Он и вправду занималсяторговлей, и иногда у него даже случались доходы. Однако основной цельюпребывания сэра Воррена в Джирохе была вовсе не коммерция — в Джирохе жило инкогнитодовольно много пандионцев, смешавшихся с местным населением, и все их сообщенияс Орденом, послания и раппорты, проходили через руки Воррена, и отправлялись имспрятанными в бесчисленные коробки и ящики с торговыми грузами, отправляющимисяна его торговых кораблях в северные королевства.
Равнодушный вислогубый слуга с тусклыми глазами, шаркая повыложенному плиткой полу, повел их через дом в тенистый, окруженный стенойсадик в заднем дворе, наполненный музыкой падающих струек воды в мраморном фонтане.Вдоль стены на ухоженных клумбах дремали поражающие своими ярчайшимирасцветками экзотические цветы. На скамье у фонтана сидел сам хозяин дома — сэрВоррен, высокий худой мужчина с сардоническими складками на загорелом иобветренном до цвета старого вытертого седла за долгие годы в Южном королевствелице, покрытом сетью мелких морщинок. Хотя годы его клонились к закату, вволосах не видно было седины. На нем не было камзола, в такую жару он обходилсяпростой полотняной рубашкой, оставлявшей открытой шею. Когда они вошли в сад,Воррен поднялся и направился им навстречу.
— А, Махкра! — вскричал он, коротко взглянув наслугу. — Рад видеть тебя снова!
— Воррен, — ответил Спархок, с глубоким рендорскимпоклоном — полуприседающим волнообразным движением.
— Джинтал, — сказал Воррен слуге. — Будьдобр, отнеси это моему комиссионеру в порт. — Он сложил вдвое листпергамента и протянул его смуглолицему рендорцу.
— Как прикажет хозяин, — с поклоном ответил тот.
Они подождали, пока не услышали, как хлопнула передняядверь.
