– Я видел один документальный фильм по «ящику» недели две назад, ну… там о зле, о черной магии, и они показали снимок этого малого… эта вот рука… она и напомнила мне о типе, про которого ты мне рассказывала.
– Кто он такой, Кен?
– Клаус Вольф. Очень загадочный немец… всерьез занимался черной магией… участвовал в нескольких сатанинских шабашах по всей Европе в 20–30-х годах. Кажется, он поехал в Италию и его вышвырнули оттуда, когда Муссолини проводил санацию. Он переехал во Францию. Женился там на какой-то женщине, столь же странной, как и он, и они занялись ритуальными жертвоприношениями. Его арестовали в Лионе в 38-м году по обвинению в нескольких убийствах, но его жена Ева, которая была на девятом месяце беременности, сбежала и, как полагают, перебралась в Англию, выдав себя за еврейку-беженку. У них был четырехлетний сын, ей пришлось бросить его при бегстве. В конце концов его усыновили родственники в Швейцарии.
– Это и есть Андреас?
– Ну, ведь не может же быть слишком много людей с точно таким же дефектом.
– И все это было в той передаче?
– Не все, но я знаю этого продюсера… на Би-би-си… ну, вот я и позвонил ему и спросил, нет ли у него каких-нибудь еще сведений… Ну а он переговорил с тем исследователем… ну и дал мне эту фотографию.
Какое-то мгновение Сэм сидела в молчании, пристально разглядывая холодное надменное лицо на снимке.
– Сегодня среда. – Она посмотрела на часы. – Клэр говорила, что она всегда бывает там по средам.
– Кто?
– Блумсбери… мы можем съездить в Блумсбери?
Кен остановил «бентли» около «Единого центра мысли и тела», и Сэм на своих костылях заковыляла ко входу. Та же самая женщина сидела за кассовым аппаратом. Кожа на ее лице была немилосердно оттянута волосами назад.
– Я хотела бы повидать миссис Вольф.
– Ее здесь нет, – ответила женщина, даже не пошевелив губами.
– Мне казалось, что она всегда бывает по средам.
– Она больна.
– А вы не знаете, когда она будет в следующий раз?
– Она очень больна. Я не знаю, вернется ли она вообще.
– Мне необходимо повидаться с ней.
– Она не желает никого видеть.
– А можно ли узнать ее адрес?
– Нет, – сказала женщина. – Это невозможно. – Она понизила голос: – Уходите, немедленно уходите, убирайтесь и больше не возвращайтесь. Мы не желаем больше вас тут видеть.
Сэм заколебалась.
– Я… это очень важно… я должна…
Женщина привстала, и Сэм на мгновение подумала, что та сейчас набросится на нее. Она отступила, споткнулась о ступеньку и уронила костыль. Наклонилась подобрать его и снова посмотрела на женщину, которая теперь стояла прямо, глаза ее горели от ненависти. Сэм поспешила наружу, вся дрожа, с пылающим лицом забралась в «бентли». Кен положил ее костыли на заднее сиденье и закрыл за ней дверцу.
– Ну и что ты узнала?
– Господи, до чего же они там странные. Она больна, и они не думают, что она вернется обратно… и адрес ее они мне дать не пожелали.
Какое-то мгновение он молчал.
– Думаю, я знаю его, – сказал он.
Сэм посмотрела на него в изумлении:
– Как-как? Что ты имеешь в виду?
Он тронулся с места, ничего не ответив.
– Что ты имеешь в виду, Кен?
Он поднял палец и вклинился в оживленное дневное уличное движение.
Они медленно вползли[25]вверх по Тоттнем-Корт-роуд, а потом повернули налево, на Мэрлибоун-роуд. Сэм рассеянно смотрела на светофоры, на серебристую шпору-талисман на капоте, ее сознание все еще раздваивалось, какая-то часть ее до сих пор находилась в той ледяной подземной могиле. Они поднялись по наклонному скату эстакады Паддингтона, и она снова взглянула на Кена, пытаясь понять выражение его лица.
Они проехали через Экстон и въехали в Илинг. Кен дважды останавливался и просматривал списки жильцов. Путаясь в лабиринте захолустных улочек, они в конце концов остановились у большого, понемногу разрушающегося дома в викторианском стиле.
Кен открыл дверцу и помог Сэм выбраться из машины.
– Я пойду с тобой, буду твоим опекуном.
– А откуда же ты знаешь, что это…
– Не знаю, но думаю, что я прав.
Они посмотрели на список фамилий рядом с домофоном. Он был написан карандашом и так выцвел, что его едва можно было разобрать. Да там и значилась только одна фамилия: «2 Вольф».
Сэм озадаченно посмотрела на Кена:
– Я не понимаю.
– Сейчас поймешь.
Сэм уже собиралась нажать на кнопку звонка, но Кен остановил ее и позвонил в другую квартиру.
– Гарри? Это ты, Гарри? – раздраженно спросила какая-то старуха.
– Посылка… срочная доставка, – сказал Кен, замок прожужжал, и он толкнул входную дверь, придерживая ее для Сэм.
В коридоре было темно и сыро, пахло вареной капустой, линолеум на полу весь покоробился, ноги цеплялись за него.
– Подожди здесь, – сказала Сэм. – Мне лучше пойти одной.
– Ты уверена?
Она кивнула и двинулась дальше одна в эту темноту. Посмотрела, прищурившись, на первую дверь справа с номером 1, а потом добралась до дальней двери, из-под которой шел сильный кошачий запах, и увидела поблекшую медную цифру 2. Какое-то мгновение она колебалась, прислушиваясь. Откуда-то сзади доносились звуки телевизора, включенного на полную громкость. Она огляделась кругом и нажала на кнопку. Послышалось раздражающе резкое металлическое жужжание, эхом отозвавшееся вокруг. И воцарилась продолжительная тишина. Она уже собиралась позвонить снова, как услышала шаги, твердые и быстрые.
Дверь открылась, и на нее уставилась Клэр.
Сэм заморгала, не в силах поверить.
Клэр.
Клэр пристально смотрела на нее совершенно обыденно, без единого намека на удивление.
Как будто она ждала Сэм.
Сэм в замешательстве отступила назад, споткнулась.
– Клэр? – произнесла она.
– Зачем вы явились сюда? – ледяным голосом спросила та.
– Я… я думала… я… я хотела повидать миссис Вольф.
– У моей матери случился удар, и она не может никого видеть. Убирайтесь и оставьте нас в покое.
– У вашей МАТЕРИ? – Сэм сотрясала дрожь. – У вашей матери?
