— Мы на месте, — объявил очень утомленный голос. — Мне жаль.Это лучшее, что я мог сделать.
— Где мы? — Шарисса не узнавала местность, но она не зналасовершенно ничего о многих — слишком многих — частях другого континента.
Фонон поднял голову.
— Солнце заметно переместилось. Прошло больше трети дня. —Тон эльфа говорил о его восхищении могуществом вечноживущего. — Мы преодолелипорядочное расстояние!
— Это… это континент, на котором… на котором ваш народ создалсвою колонию, Шарисса. Я сожалею, что я… я не могу перенести вас туда, но это,наверное, и к лучшему. У меня нет никакого желания видеть их снова. — Онподнялся на ноги, его тело колебалось от легкого ветерка. — Теперь уходить порамне.
— Только не ты! — Должна ли она была потерять всех — теперь,когда оказалась почти что дома?
— Мне жаль оставлять вас в этом непростом положении, но моисилы на пределе. Я должен уйти, Шарисса. — Призрачный скакун опустил голову вподобии поклона. — Я должен восстановить себя, а это невозможно сделать в вашеммире.
— Когда ты вернешься?
Вечноживущий не хотел отвечать, но, увидя ее лицо, сдался.
— Не думаю, что в течение твоей жизни. Даже, подозреваю, непри жизни твоих внуков.
Внезапно лес показался очень угрюмым и темным местом.
— Отец будет расстроен из-за этого. Ты только чтовозвратился в его жизнь.
Громкий вздох.
— Мне будет не хватать вас обоих. Передай ему моюблагодарность за его поучения и его дружбу. Я буду лелеять воспоминания и о томи о другом, а пока займусь своим исцелением.
— Ты непременно вернешься?
— Когда-нибудь. До свидания.
Шарисса моргнула. Темный Конь исчез. Повинуясь внезапномупорыву, она потянулась к Фонону.
— Но ты же не покинешь меня сейчас, ведь так?
— Едва ли. Меня пришлось бы оттаскивать силой.
Волшебница, нахмурясь, снова изучала окружающую местность.
— Я все еще не знаю, где мы. — Ветер забросил волосы ей влицо. Она отодвинула их и добавила:
— Мы могли оказаться на дальней стороне континента.
Фонон прищурился, глядя на запад.
— Отсюда виден холм, который выделяется среди других,находящихся в том же направлении. Если мы поднимемся на него, откроется видвдаль.
— Подняться на него? — У Шариссы, казалось, не хватало сил ина то, чтобы дышать, не говоря уже о том, чтобы взбираться на холм.
— Мы пойдем к нему и поднимемся на него. Как мне ни жаль этоговорить, нам придется это сделать — если только у тебя нет желания и силытелепортировать нас туда. Мне думается, мои собственные возможности в настоящеевремя несколько сомнительны.
Душой она желала это сделать, но этого было едва лидостаточно. Шарисса прикрыла глаза рукой и стала изучать заходящее солнце. Какона ни хотела оказаться дома, надо было подумать и о другом — в частности, обих беспомощном спутнике. Баракас даже теперь просто стоял и смотрел на своируки в латных перчатках, все еще покрытые кровью госпожи Альции, превратившейсяв дракона.
Это заставило ее решиться.
— У меня есть мысль получше. Я думаю, пожалуй, вернее всегобудет, если мы останемся здесь, отдохнем за ночь, а утром отправимся в путь. Неможет быть, чтобы мы находились очень близко от колонии — иначе я ощутила бычто-нибудь. Завтра мы оба будем в лучшем состоянии. Кроме того… — Она указалана Баракаса. Глядя на свои окровавленные руки, сжатые в кулаки, он продолжалбормотать невнятную мольбу. Волшебница спрашивала себя, надолго ли он ещеостанется в таком состоянии. — Я должна помочь ему смыть эту кровь, хотя бы длятого, чтобы самой не сойти с ума!
Фонон согласился с ней и вызвался найти дерево для костра ипищу для их изголодавшихся желудков. Он вытащил кристалл, который дал емуГеррод.
— Твой у тебя по-прежнему с собой?
— Да. Я не смогла бы смотреть в лицо Герроду, если быпотеряла его. — Теперь ей никогда не придется волноваться об этом. Сумрачныйчародей находился далеко-далеко и скорее всего никогда не вернется. Она сноваогляделась по сторонам. — Где-нибудь поблизости должна быть вода. Именно ее нами надо найти прежде всего.
Им повезло. Маленький ручеек находился совсем рядом. Этобыла всего лишь тоненькая струйка, но даже она показалась роскошью Шариссе иэльфу, которых внезапно охватила жажда. Даже Баракас почувствовал жажду.Шарисса надеялась, что прохладная вода вернет его в нормальное состояние, но онлишь вытер рот и сел на берегу ручейка. Бывший глава клана даже не снялперчатки, настолько он не обращал внимания на окружающее.
Солнце еще не совсем зашло. Фонон исчез в лесу, передвигаясьтак быстро и бесшумно, как, по мнению Шариссы, способны были двигаться лишь егосоплеменники. Она тем временем взялась отмывать от крови доспехи Баракаса. Еслибы кто-то сказал ей, что когда-нибудь ей придется заниматься подобным делом,волшебница рассмеялась бы. Баракас сейчас был почти как младенец.
Ее усилия были потрачены более или менее впустую. Кровь,запятнавшая его доспехи, уже высохла на них. Шариссе удалось лишь придатьБаракасу не такой ужасающий вид, но вблизи эти пятна явно выделялись. Завтра,когда ее воля укрепится, она воспользуется волшебством, чтобы устранитьоставшуюся кровь.
Баракас как бы походя отметил ее усилия, прервав своинечленораздельные бормотания вроде «Пр…» и «Tee…» словами:
— Они не сойдут. Кровь просочилась мне на кожу. Эти пятна несойдут никогда.
После того как она сдалась, Баракас возвратился в то жесамое лунатическое состояние. В конце концов Шарисса привела его к дереву иусадила, уперев спиной о ствол. Потом она занялась собой.
