некоторые заведения.
Я не говорю ему, что знаю об этом. Что я сама участвовала в той сделке и видела всё своими глазами. Ни разу об этом не упоминала и до этого. А зачем ему знать? Пусть всё остаётся как есть.
— Я буду скучать, — признаюсь я.
Гай снова улыбается, целует мою коленку.
— Постараюсь не задерживаться, моя королева.
— Буду тебя верно ждать, мой король.
* * *
Когда Гай возвращается после своего задания, на часах уже семь вечера. Я наблюдаю за ним из окна, одетая в длинное золотистое платье из атласа. Расчесав чёрные волосы, я закрепила за ушком золотистую брошку, повторяющую форму взлетающей птицы.
Горничные всё это время приносили мне всё, чего я только желала, никто не препятствовал моим желаниям. Знаю даже, что платье им пришлось срочно заказать, и как суетливо они его ожидали. Моя фамилия навевала на них страх. Им казалось, если они совершат какую-либо ошибку, она будет дорого им стоить.
— Вас зовут вниз, — оповещает меня одна из женщин, приоткрывая дверь. — Мистер Харкнесс ждёт вас во дворе.
— Да, уже иду, — отвечаю я, поправляя грудь перед зеркалом.
Проверив, всё ли на месте, как выглядят волосы и нет ли на платье каких-нибудь неприятных казусов, я выхожу из комнаты и спускаюсь на первый этаж.
Холл пустует, Вистана дома нет, нет и Камиллы, так что я решаю возомнить себя полноценной хозяйкой этого поместья. Выхожу во двор: дверь мне открывает личный швейцар Харкнессов. Не понимаю, зачем он нужен. Неужели открывать дверь самим кажется этой семейке делом слишком «низким» для такой аристократии, как они?
Гай ожидает меня возле своей машины: в чёрных штанах, чёрной водолазке с длинным воротником, скрывающим его шею, и в чёрном длинном пальто. На шее висит цепочка, на пальцах снова новые кольца. И эта одежда так хорошо на нём сидит, что я вздыхаю от лицезрения такой красоты перед глазами.
— Ты выглядишь, как моё творение, — шепчет он мне в ухо, когда я приближаюсь и в приветствии обнимаю его. — Безупречное создание, которым хочется любоваться вечность.
— Ну, какой создатель, такое и творение, — усмехаюсь я.
— Значит, создатель из меня превосходный.
Его рука ложится мне на талию, а кожа на моей спине открыта благодаря фасону платья. Я решила своё пальто пока не надевать. Наверное, просто хотелось показаться Гаю во всей красе.
— Пойдём? — спрашивает он.
— Пойдём, — соглашаюсь я.
Я сажусь в машину, он приподнимает подол платья, помогая мне усесться удобнее, а потом, обойдя автомобиль, садится за руль. Мы выезжаем на проездную дорожку, затем движемся через открывшиеся ворота. Охрана у калитки кивает, будто желая нам приятно провести время.
— В честь чего ты решил сводить меня в ресторан? — спрашиваю я, глядя на него.
В очередной раз задыхаюсь от вида его красивого профиля. И в очередной раз задаюсь вопросом: как человек может быть так идеален внешне? Так красив, что вызывает желание откинуть все дела на потом и потратить часы на его разглядывание.
— В честь моего желания тебя порадовать, — усмехается он.
— А ты уже выздоровел?
Гай кратко смеётся, и этот звук проникает в самое моё сердце.
— Я надеюсь, это вопрос без подвоха, — говорит он.
— В смысле?
— Ты ведь просто интересуешься моим здоровьем, а не подводишь разговор снова на сторону своих желаний, правильно?
До меня сразу доходит смысл его слов. И я даже смущаюсь, хотя, как мне казалось раньше, я уже разучилась смущаться рядом с ним.
— Нет... — отрицательно качаю я головой. — Ну... разве что чуть-чуть.
— Была бы моя воля, я бы удовлетворил тебя прямо на заднем сиденье этой машины, — вдруг говорит Гай. У меня поджимаются колени от пролетевших в голове сцен. — Но первый раз девушки должен быть особенным и нежным, так что машина выходит из списка желаемых мной мест.
— Но особенным и нежным можно быть и в машине, — произношу я настолько тихо, что даже думаю: вряд ли он слышал.
Но он слышал.
Гай усмехается, протянув ладонь и гладя мои волосы. При этом он не перестаёт следить за дорогой.
— Всё будет, моя Роза. Когда настанет время.
Мне почему-то не нравится слышать фразу «Когда настанет время». Она будто подразумевает под собой то, что это время может настать через сотни лет и веков.
А потом я вдруг начинаю задумываться о странных предположениях.
Прочистив горло, я набираюсь смелости и решаюсь спросить:
— Ты не хочешь близости со мной из-за Алексис?
У Гая сжимаются на руле руки. Костяшки пальцев белеют так, что серебряные кольца на их фоне больше походят на фольгу.
— О чём ты? — спрашивает он.
— Ты не из тех, кто спит с кем попало, да? И, может, ты не хочешь касаться меня, как это полагается, потому что ещё во мне не уверен? А может ты меня и не хочешь вовсе?
— Откуда такие глупые мысли, Каталина?
— По-моему, не глупые... Ты ведь... ты даже не позволяешь мне касаться тебя. Ты предпочитаешь самому управлять процессом и при этом не позволять мне как-то действовать в ответ. Ты даже стараешься лишний раз не показываться мне без верха. Спишь в одежде, если оказываешься рядом со мной. Что это может значить?
Он вздыхает, и этот звук я принимаю за поражение. Будто бы он сдаётся. Будто бы я оказалась права.
— Это значит только то, что я люблю доставлять удовольствие тебе, а не упиваться наслаждением сам, — наконец отвечает Гай. — Только и всего.
— А если я хочу, чтобы приятно было и тебе?
— Мне и так приятно. Приятно видеть, как приятно тебе.
Я цокаю, а потом смеюсь.
— Ты мне не веришь? — спрашивает Гай.
Наверное, я просто спятила, раз думаю об одном и том же при виде него. О да, один лишь его вид и факт того, что он мой, заставляют меня много фантазировать, и фантазии эти хочется поскорее перевести в реальность.
Я не отвечаю.
— Каталина, — жёстко выдаёт Гай. — Я ведь могу и наказать за игнорирование моих вопросов.
От неожиданности я сглатываю, округлив глаза и повернув голову в его сторону. Его очень радует моя реакция.
— Так тебе хочется этого? — выгибает он бровь. — Чтобы я был таким?
