Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
— На этот раз твой распятый бог тебя защитил. Но знай: отныне каждый час твоей жизни, христианская королева, — час, одолженный у смерти.
— Уведите его, — прошептала я, высоко подняв голову.
Разбуженный суматохой, в палатку, пошатываясь, вошел Фернандо. Он схватил меня в охапку, прижал к себе:
— Луна моя, любовь моя, когда я думаю о том, что могло случиться… — Он крепче обнял меня. — Грязные мавританские псы! Им неведомо понятие чести, если под предлогом переговоров подсылают убийцу. Я сам его убью, голыми руками. Вырву его мерзкое сердце. А потом сровняю этот жалкий город с землей, да поможет мне Бог.
— Нет, прошу тебя. — Я отстранилась, со слабой улыбкой прося всех уйти. Когда мы остались одни, я тихо сказала: — Мы уже потеряли без малого две тысячи, а еще больше умирают в моих лазаретах. У нас почти закончились припасы. Больше нам не выдержать. Фернандо, боюсь, придется искать мира, даже если это означает отступление от Малаги. Будут другие годы, другие возможности…
— Нет, — ровно проговорил он. — Отступления не будет. Никто не может угрожать моей жене.
Он вышел, позвав Кадиса. Я последовала за ним и услышала, как он говорит маркизу:
— Пошлите герольда к стенам города. Пусть объявит, что, если Малага не сдастся безоговорочно в течение трех дней, мы сотрем город с лица земли и вырежем всех, кто в нем окажется.
— Фернандо…
Он повернулся, и я увидела жесткий взгляд его черных глаз на посеревшем лице. Я прикусила губу, поняв, что придется подчиниться его решению.
Через три дня охваченные отчаянием жители Малаги прислали к нам парламентера с предложением мира. Фернандо разорвал письмо на глазах испуганного гонца:
— Я сказал — никаких условий. Вообще.
— Но, ваше величество, — умоляюще проговорил гонец, стоя на коленях, — в городе есть и христиане с евреями. Мой господин Эль-Сагаль заявляет, что, если мы не договоримся, он их всех убьет.
— Если он тронет хотя бы волос на голове христианина, он об этом пожалеет, — сказал мой муж. — Все вы об этом пожалеете.
Он наклонился к парламентеру так близко, что я едва расслышала его последующие слова:
— Я убью вас одного за другим на глазах у ваших семей. Заставлю жен смотреть на вашу казнь, прежде чем убьют их самих. Ни один мавр не останется в живых, будь то мужчина, женщина или ребенок. Передай это своему господину.
Судорожно вздохнув, гонец с немой мольбой повернулся ко мне. Рядом со мной чуть слышно всхлипнула Исабель. Осада взяла свою дань и с нее; она потеряла в весе и побледнела, под кожей виднелись вены. Приближался день ее бракосочетания, и мы не могли отправить ее в Португалию в столь плачевном состоянии. Дальше тянуть было невозможно.
— Мы обещаем пощадить вас, — сказала я, повысив голос, — если вы поступите так, как требует король, мой муж. Сдайтесь в течение недели, или я не отвечаю за то, что с вами случится.
Гонец помчался в тлеющий город. Прежде жители Малаги грубо насмехались над нами со стен, но после того, как мы отправили им катапультой изуродованный обезглавленный труп несостоявшегося убийцы, они притихли, и мы не увидели на стене ни души, наблюдая, как парламентер проскальзывает под массивной решеткой внешних ворот.
Два дня спустя Малага капитулировала.
Вряд ли объявление Малаги христианским владением Кастилии можно было назвать поводом для празднества. Наши потери насчитывали почти три тысячи. Выжившим в городе пришлось не многим лучше. Вынужденные есть собак и кошек, а потом и лошадей, после тягостных месяцев непрерывных обстрелов, они покорно смотрели на нас из развалин домов, понимая, что брошены на произвол судьбы.
Кадис и другие вельможи выступали за массовые казни, настаивали, что жители Малаги должны поплатиться за покушение на мое убийство; более того, Эль-Сагаль бежал еще до капитуляции, наверняка с помощью тех же горожан, что еще больше разозлило грандов. Но я не позволила творить подобную жестокость от моего имени, убеждала Фернандо, что всех их следует продать в рабство, освободив тех, кто мог заплатить выкуп. Фернандо долго упирался, и мне потребовалось несколько часов уговоров, прежде чем он наконец согласился.
И все же многим предстояло страдать на наших галерах и там умереть. То была страшная цена за Крестовый поход, и меня она нисколько не радовала, даже когда над мечетью Малаги подняли присланный покойным папой Сикстом серебряный крест, освятив ее как собор Санта-Мария-де-Энкарнасьон.
Тем временем я получила письмо от моего казначея равви Сеньеора, который в свое время договаривался о займах на финансирование нашего Крестового похода. Одна сефардская община желала заплатить выкуп за собратьев в Малаге. После долгих размышлений я приняла их плату в двадцать тысяч дублонов, и четыреста исхудавших мужчин и женщин получили свободу, смешавшись с евреями Кастилии.
Сколь бы ни малозначительна была подобная милость с моей стороны, я тем не менее на ней настояла.
Глава 31
До Гранады, последней драгоценности в разбитой мавританской короне, где прятался за алыми стенами Альгамбры Боабдиль, оставалось рукой подать, но наши солдаты вымотались до предела, и мы решили на зиму отступить в Кастилию.
Из-за рубежа шли поздравления с успехами; даже Франция, извечный враг, прислала набор статуэток святых для наших вновь освящаемых церквей. Увидев их, Фернандо фыркнул:
— Конечно, это лишь позолота, а не золото. Французы всегда скупятся, даже если речь идет о богоугодном деле.
И все же меня интриговала наша новая известность, особенно из-за поступавших брачных предложений для моих детей. Вдобавок к союзу с Габсбургами, о котором я уже вела переговоры, новый английский монарх, Генрих Седьмой, основавший династию Тюдоров после убийства последнего короля Плантагенетов, выразил горячее желание получить мою дочь в жены для своего новорожденного сына Артура. Подобные союзы могли расширить наше влияние, окружить Францию паутиной семейных связей, способных погубить эту алчную нацию. Требовалось тщательно обдумать все предложения, а также назначить послов при каждом из королевских дворов за границей. Поскольку казна, как всегда, была почти пуста, я договорилась об очередных займах у еврейских ростовщиков в Валенсии, предложив в качестве залога несколько моих драгоценностей, которые отдавала им на символическое хранение; в обмен они предоставляли мне средства для пышных приемов прибывающих посланников, чтобы произвести на тех впечатление великолепием нашего королевства.
Я также бросала все силы на образование детей и свое собственное, не оправдавшее моих изначальных надежд. Узнала от Карденаса об одаренной женщине-ученом, известной по прозвищу Ла Латина, и очень ею заинтересовалась. Беатрис Галиндо, дочь мелкого вельможи, ждала судьба монахини, но еще в раннем возрасте она проявила столь выдающиеся способности к чтению и латыни, что вместо монастыря ее отправили учиться в университет Салерно в Италии, один из немногих университетов Европы, куда принимали женщин. Получив ученую степень по латыни и философии, она вернулась в Кастилию, стала преподавателем в университете Саламанки — непосредственный результат моего указа о том, что женщины должны пользоваться преимуществами высшего образования. По уровню владения языками, а также обширными познаниями в области риторики и медицины она намного превосходила сверстниц.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
