— «монстром» внутри и снаружи. Зато, по-новому. А что? Возможно, так и должно быть? Ведь, у всего есть свои положительные «новые» стороны. Не надо, например, с утра тратить время на расчесывание и плетение кос. Да и с камушком своим. Стоит лишь уточнить невзначай: «Ой, а я, кажется, дома шнурок забыла». И тебя тут же оставляют в покое. Мало того, стороной обходят. И уважительно расплываются на любую глупость. Только вот в жизни этой, «новой» осталось несколько «старых» заноз. И я до сих пор ни за что не войду в лавку под названием «Адьяна»… Даже, спустя два месяца, прожитых здесь, в Медянске. Ни за что не войду…
ГЛАВА 11
— И вот на этой красочной картине мира мы с вами и закончим. На сегодня, — оторвав взгляд от окна, развернулся Абсентус. Мы с Мишкой выжидающе замерли. — Так где моя старая горелка? Ну, подтекала которая из-за трещинки? Та, что стояла на полке слева и еще…
— Понятия не имею, — во второй раз уверенно заявила я, воспроизведя в памяти кучу мусора через три огорода.
— Ага… Ага… Мишка, а ты?
— Так вы ее сами, наверное, до конца грохнули, когда в прошлую среду в сильном расстройстве сильно же и… расстроились психикой и координацией.
Абсентус скривился, не то от похмельных воспоминаний, не то от очередной Мишкиной «витиеватости». А потом, все ж, смолчать не смог:
— Вот сколько тебя учу, и все без толку, ибо сказано великим Диронием: «Почитай своего учителя, как бога и так с ним и разговаривай».
— А мне вот Альберт Великий вспомнился… — потягиваясь, встала я из-за стола. — и его шестое алхимическое правило: «Проявляй внимание к материалам, используй только чистые вещества и процессы, дабы избежать загрязнения». О! А у тебя сегодня лучше получилось, — и уперла взгляд в очередной ученический шедевр. Парень, сидя, раскланялся.
У него вообще талант к рисованию. Особенно меня и с натуры. Правда, «натура» эта была неизменно искажена алхимическими аллегориями, я в которых представала мутантом из ворона и лебедя (что означало разделение души на две половины: черную, то есть, зло, и белую — добро). Сегодня лохматостью была украшена белая лебединая макушка. Хотя, здесь автор позволял себе варианты.
— Я — к себе наверх. И до вечера меня не беспокоить! — плюнув на горелку, уже с лестницы досадливо взвизгнул маг… И хлопнул дверью.
— А-а, — вслед ему открыла я рот. — Так скоро новый лабораторный шкаф подвезут. Вдруг, и этот ему не понравится?
— Значит, сюрприз будет, — выдирая из тетради лист, вручил мне художник новое уродство. — Ну что, на развал? До шкафа успеем.
До шкафа успеем… Я вообще, за последние два месяца научилась многое успевать. И многому успела научиться (в том числе, и витиеватости). Хотя, поначалу жизнь свою менять так стремительно совсем не рассчитывала. Как-то все само собой получилось. А началось как раз с этого самого места. Нет, с Любони и ее женской мудрости.
Потому как она перед собой особо сложных задач мудро же не ставила: разбудила, накормила, за дверь выпнула, ручкой помахала. Вечером — в обратном порядке плюс обязательная беседа на ночь. А днем — теория от Абсентуса и практика с Мишкой. Причем, иногда одновременно:
— Главное, Евсения, понять свое место в этом мире. Свою точку равноудаленности от его центра. И лишь тогда возможно постижение гармонии, что для вас, как для балансии, жизненно важно, — втирал мне маг с безопасного от нас с учеником угла. Ба-бах! — Ничего, ничего. Этот жестяной забор и не такое выдержит. Только шар должен быть не боевой. Это я так, на будущее.
— Забор то выдержит, а я?
— А ты помолчи, иначе я тебя по голосу вычислю, — замерла я на мгновенье. И, поправив повязку, вновь продолжила свое вращение в «центре мира». — Значит, я — балансия? То есть…
— Равновесие сторон, гармония. Или хранительница, если угодно. Хотя, этот термин не совсем отражает вашу суть. Балансиями рождаются полукровки, причем, обязательно с матерью — дриадой. Так как именно эти лесные духи наиболее близки к состоянию гармонии с окружающим миром. С вероятностью, примерно, одна на сотню младенцев. Однако лет семьсот назад соотношение было: одна на тысячу. Это, так называемый, ответ матери-природы на возрастающее вмешательство в ее святые законы. Вот, что такое, балансии. Они не решают глобальных конфликтов, не вмешиваются в политику. Их невозможно использовать в чьих-либо интересах, по крайней мере, в открытую, потому как они сразу чувствуют ложь. Тем не менее, балансиям принадлежит огромная сила, действующая скрытно, как сама природа. Вы способны дарить покой и радость окружающим, исцелять душевные недуги, очищать реки и лечить леса, но…
— Но? — застыла я, с отведенной в сторону рукой… Хр-рясь.
— А-ай! Да, не честно так! Я на черепки в траве наступил! Давай снова.
— Но, для всего этого балансии нужно находиться в гармонии с собственным внутренним миром. Иначе — никак.
— Понятно. Либо — лебедь. Либо — ворона со всеми вытекающими отсюда сюрпризами.
— Ну, что касается… сюрпризов, — задумчиво смолк на своем углу маг. — А вы знаете, Евсения, что такое «морс пер димидиум»?.. На латыни: «смерть наполовину».
— Это, как у меня недавно?
— Нет. Но, вполне может произойти. При наихудшем развитии событий. Если вас, например… убьют, и тело при этом останется в «пригодном состоянии»…
— Без расчлененки что ли? — не удержался от уточнения Мишка.
— Примерно, да. Так вот, в этом случае, будет вполне возможным вернуть вас к жизни с помощью вашей «душевной заначки» в палатуме. Хотя, это — лишь теоретические измышления. И подтвердить их опытно еще никому из моих коллег… не посчастливилось, — закончил он с явной грустью, на что ученик алхимика — некроманта тут же среагировал своим привычным…
— Ха-х!.. А-ай! Ну, с меня на сегодня хватит.
— Да и с меня тоже, — сдернула я повязку с глаз. — Не посчастливилось, значит? — и обвела ими захламленный старый двор.
— Так, я выразился отвлеченно теоретически, — на всякий случай пояснил маг.
— А я — практически. И к тому, что невозможно добиться состояния счастья и гармонии в таких вот трущобах. Поэтому, отсюда и начнем.
— Что?! — хором отозвались обладатели хлама.
— Уборку. А потом перейдем вовнутрь… А чего вы так перепугались? Я ж и для вас стараюсь — «шестое алхимическое правило»…
А через несколько дней, во время нашей с Любоней ночной «задушевной беседы», она мне в который раз напомнила:
— Евся, на улице — середина сентября, а у тебя из теплых вещей — вязаный жилет в ажурную дырку. Так может…
Вот
