он только мог пожелать", — добавляет Бобби.
Она на мгновение задумывается над этой новой перспективой. "Спасибо вам, мальчики", — пытается сказать она.
Мы не попадаем на шоу. Вместо этого мы проводим катарсический вечер, плачем и смотрим вместе дрянные фильмы, ругаясь так, как это делал бы папа, когда актеры говорят слишком тихо или сюжет слишком предсказуем.
Я никогда не думал, что мне снова будет за что благодарить, но оказалось, что я ошибался.
Я благодарен. Я благодарен за то, что вместо того, чтобы провести сегодняшний день в одиночестве и вдали от дома, дом пришел ко мне.
"Я бы хотел быть похожим на тебя", — признается Бобби, глядя на свои босые ноги, ступающие по прохладному песку.
Сегодня не самый лучший день для прогулок — небо затянуто серыми тучами, а ветер такой сильный, что нам приходится наклоняться вперед, когда мы идем, — но я подумал, что нам не помешает побыть один на один, пока мама ходит на занятия по танцам.
"На меня? Почему?"
"Ты… беззаботный. Делаешь то, что любишь, и делаешь это хорошо, очевидно".
Комплимент? Боже, чем я заслужил это?
"Ты не счастлив?"
Он вздыхает. "Не совсем. Я набирался смелости, чтобы уволиться… слишком долго".
"Так почему же ты этого не сделал?"
"Мама. Не знаю. Когда папа… когда ты бросил школу, она поставила меня на пьедестал: "Этот сын будет юристом. Он будет делать что-то значимое". Он бросает на меня извиняющийся взгляд. "Не обижайся. Это ее слова, не мои".
Я пожимаю плечами.
"Мне уже было трудно, но я продолжал. Я не хотел разочаровывать ее еще больше".
"Ну и ну, спасибо".
"Я не… Ты знаешь, что я пытаюсь сказать. Если я был единственной постоянной вещью, которая могла поддерживать ее, я не собирался уходить. Я не мог. Но я так ревновал тебя, чувак".
"Мне жаль. Я должен был сказать тебе, прежде чем сделать это. Просто сердце не лежало к этому. В свою защиту скажу, что это папа предложил".
Он делает глубокий вдох, но улыбается. "Старый добрый папа".
"Знаешь, что бы ты предпочел?"
"Без понятия. Может быть, путешествие? Не знаю, но мне не терпится это выяснить. Видя, что у тебя все так хорошо получается, я надеюсь, что у меня тоже получится".
Все это время я думал, что только я один из кожи вон лезу, чтобы сохранить мир в доме, и даже не подозревал, сколько ответственности взял на себя Бобби и как сильно мой внезапный уход повлиял на него.
"Может, я пока возьму на себя роль "золотого ребенка", чтобы ты сошел с рельсов?"
"Мне бы это понравилось. Очень." Он смеется с облегчением, и тут нас чуть не выбивает из равновесия, когда ветер стихает без предупреждения. Мне приходится прищуриться, чтобы разглядеть улыбку Бобби, когда солнце пробивается сквозь облака.
Значит, папа тоже считает, что это хорошая идея?
"Мне жаль, что я покинул вас".
"Мне жаль, что я был мудаком".
Мы крепко обнимаемся, похлопывая друг друга по спине, а затем продолжаем идти бок о бок.
"Кто эта милая британская девушка?"
"Тебе нужно быть более конкретным". Я прикидываюсь дураком, хотя уже точно знаю, о ком он говорит".
"Невысокая, светловолосая, говорила что-то вроде: "Том, что ты делаешь в гражданской одежде?". Знаешь такую?"
Я не могу не улыбнуться его впечатлению. "Да".
"Она очень скучает по мне, так что… может, ты захочешь мне кое с чем помочь?»
Да, может, и хочу. Если эта неделя и научила меня чему-то, так это тому, что мои реакции не всегда рациональны. Я злился на себя за то, что не заметил этого, и злился на Харви за то, что он манипулировал мной — или делал то, что я считал манипуляцией. Но теперь, когда у меня появилось время подумать об этом, он продержался — сколько, два месяца? Целых два месяца, пока они не переспали — или что там произошло во время той прогулки на лодке, — что, должно быть, было сущим адом, учитывая, что она нравилась ему с первой недели. Я не хотел замечать этого раньше, но это доказательство того, что он хотя бы пытался следовать собственным советам.
Что я также понял после той ночи у Корал, так это то, что все знали. Все остальные догадались об этом сами, а я совершенно этого не замечал.
Я оттолкнул ее, потому что не мог справиться со своими чувствами к ней, и испугался, когда она не вернулась ко мне, как только я этого захотел. С моей стороны было несправедливо ожидать этого тогда, и с моей стороны несправедливо ожидать, что она легко простит меня сейчас.
Кажется, я наконец-то знаю ответ на вопрос Харви: Я хочу быть хорошим другом.
Поэтому, после того как я так долго держал Бобби в неведении, я впускаю его в дом. Я рассказываю ему, что произошло между мной и Элизой, все с самого начала, а он помогает мне разработать план, как все исправить. Я сильно облажался, поэтому мои извинения должны быть еще более серьезными.
И для этого может понадобиться фокусник.
Мой хороший приятель, Пол, на следующее утро проводит мастер-класс по магии, и так получилось, что Элиза будет помогать ему. Мы с Бобби проскальзываем за кулисы к концу занятия и, следуя инструкциям, которые Пол дал нам вчера, садимся в высокий деревянный ящик на колесиках: я — в переднюю секцию, Бобби — в заднюю.
В завершение Пол исполняет короткий номер, чтобы показать гостям, как использовать все трюки, которые они только что выучили. Перед тем как уйти, он объявляет о новом номере, над которым работает, и спрашивает гостей, не будут ли они против того, чтобы стать его испытателями, и получает в ответ хор одобрительных возгласов."
"Хорошо, Элиза, помоги мне с этим. Подожди меня там".
Я предполагаю, что он вывел ее на сцену. Шаги приближаются, и Пол стучит по коробке. Как и планировалось, мы с Бобби стучим в ответ. Тормоза срываются, и мы чуть не падаем, когда начинаем двигаться.
"Элиза, ты можешь закрыть для меня глаза очень плотно? Отлично. А теперь подумай о человеке — о любом человеке, но о ком-то на этом корабле — о ком-то, кого… возможно, ты уже устала видеть. Подумала?"
"Есть".
"Хорошо, открой глаза".
Она издает крошечное "ох".
"Пожалуйста, не могла бы ты открыть коробку и сказать мне, есть ли он там".
Шаги приближаются. Шаги приближаются, и в шкатулку внезапно проливается свет. Гости начинают смеяться, а я мило улыбаюсь
