Выстрел прозвучал в теснине, как раскат грома, перекатываясь от одной стены распадка к другой. И в ответ грохнул чужой выстрел – видимо, дозорный углядел вновь встающего на дыбы волла. Пуля ударила в голову животному, и оно завалилось на бок, придавив того самого прыткого дельтианца, который решил разобраться со змеёй.
– Ах вы твари! – взревел товарищ убиенного, выскакивая из русла и начиная стрелять. Причём стрелял он явно не в сторону лагеря, а в сторону женщин и их охраны.
– Прекратить! – взревел Иона, но парень и не думал его слушать. Вот! Вот и вылезла проблема с кадрами…
Рядом с ним уже взрывались фонтанчики грунта… Касадоры центральных равнин всё-таки были меткими ребятами. Поколебавшись не больше секунды, Ульрих выхватил револьвер из кобуры и, прежде чем кто-то успел его остановить, пристрелил непослушного бойца.
– Идиоты! Придурки! – взревел он, уставившись на притихших касадоров. – Надо было просто тихо пройти мимо! А не устраивать бой!
По мнению Ульриха, стрельба должна была теперь пойти на спад, но не тут-то было… Выстрелы раздались со стороны въезда в теснину, куда в этот момент влетели двое дельтианцев из Тодос Лос Сантос. Поскольку в вадсомаде Старган все уже были на нервах и готовы палить во всё, что движется, то появление новых действующих лиц восприняли исключительно как попытку напасть с тыла…
– Да чтоб вас всех! – взревел Ульрих и в бессильной ярости посмотрел на Иону.
– Придётся пострелять… – философски сообщил тот, доставая ружьё. – Филипп, Дик! Ну-ка давайте на воллов и притащите хоть одну из баб, которые паслись неподалёку!
Решение было логичным: заложники всегда помогают договориться с противной стороной. Даже если в роли «противной стороны» были касадоры, которые воспринимают нападение на собственных женщин весьма болезненно…
Два дельтианца Ионы вскочили на воллов и выметнулись из русла, пригибаясь за горбами животных. Ну а все остальные кинулись наверх и принялись стрелять во всё, что представляло хоть какую-то опасность.
Оба дельтианца не просто сумели добраться до сборщиков, но и вполне удачно накинули лассо на женщину и одну из девушек, какую-то мелкую с соломенными волосами. Развернувшись, они пустили воллов к руслу, продолжая стрелять по второй девушке и двум охранникам, пытавшимся отбить пленниц.
С другой стороны от лагеря вадсомада залегли двое дельтианцев, прискакавших со стороны Тодос Лос Сантос. Один из них был ранен, но жив. Они верно расценили манёвр союзников и принялись сначала палить по тем противникам, которые были ближе всего к руслу. Вскрикнув, упала девушка-касадор, хватаясь за окровавленное бедро. А двое её товарищей принялись менять позиции, чтобы по ним не попадали со стороны выхода из распадка.
В русло ворвались дельтианцы с пленными женщинами. Выглядели те, прямо скажем, не очень… В синяках и кровоподтёках, в разорванной одежде. Связать их и подготовить к тому, чтобы они стали живым щитом, было делом всего нескольких секунд.
– Уходим! Уходим! – взревел Иона Маринао, понимая, что лучшего момента не найти. И первым вскочил в седло, пуская волла вперёд по руслу.
Отряд дельтианцев рванул к выходу из распадка, пытаясь палить на скаку и прижимаясь к спинам животных. В ответ по ним почти не стреляли – видимо, боялись зацепить пленниц. Томази злорадно усмехнулся, вспоминая, сколько раз они использовали это правило касадоров против них же. Русло вновь изогнулось, расширилось – и отряд выскочил на небольшую круглую площадку, к стенке которой жался наспех собранный из травы и веток навес.
Не успел Ульрих Томази удивиться, что в распадке живёт кто-то ещё, как немедленно узнал здешнего обитателя. И это его не порадовало. Или, наоборот, порадовало? Томази ещё не успел определиться…
– Сыч! Сукин ты сын! – рявкнул он, стреляя в метнувшегося прочь человека. – Убить! Убить немедленно!
Неуловимый агент Акесекрета буквально сам оказался у них на пути, и Томази не мог не воспользоваться этой оказией. Сам он, конечно, по Сычу не попал. Тот метался как заяц, но слаженная стрельба всего отряда не давала ему ни шанса выжить. Сыч тоже не оставался в долгу, стараясь отвечать по мере возможности – и даже вышиб из седла одного из касадоров. Как раз того, который вёз с собой заложницу постарше.
К удивлению Ульриха, пленница неожиданно оказалась без пут – перегрызла, что ли? Она лихо заскочила в седло и так стукнула волла пятками, что тот рванул из русла, как вылетевшая из ствола пуля. Пара выстрелов в спину явно ушла в молоко – ни волл, ни всадница даже не дёрнулись. Ну а Сыч воспользовался заминкой и тем, что от него отвлеклись: он мигом нашёл надёжное убежище, откуда принялся палить по противнику.
От лагеря вадсомада расширение русла надёжно прикрывали камни, стоящие по берегу. Но если касадоры решат сделать вылазку, дельтианцам придётся несладко – это понимали все, а потому по Сычу стреляли так, что осколки камней, за которыми он прятался, летели в разные стороны.
– Сыч, выйди и сдохни! – заревел Иона Маринао, которому агент за всю жизнь крови попортил побольше, чем даже Ульриху Томази.
– Пусти себе пулю в рот, ублюдок! – весело отозвался тот.
Дельтианцы уже соскочили со своих воллов и теперь искали укрытия, кто где мог. Два зверя лежали в песке, слабо подёргивая ногами. Остальные разбежались. Ульрих Томази добрался до своего чемодана и вцепился в него мёртвой хваткой. К счастью, волл с поклажей, который его тащил, был мёртв – иначе пришлось бы его ловить под пулями. Захваченная девушка лежала на траве без сознания, упав наземь в самом начале столкновения с Сычом.
И никто не знал, что пока дельтианцы пытались убить Сыча, в лагеря вадсомада уже прискакала взбешённая, как тысяча чертей, тётя Луиза… Не обращая внимания на раны и ссадины, она рванула к своему фургону, только и успев на ходу позвать сына, но тот находился на крыше фургона – и не мог ей помочь, прячась от летевших пуль за мешками с песком.
Стрельба вдалеке не утихала, и тётя Луиза понимала, что бой надо завершить как можно скорее. Преодолевая боль во всём теле, которой её наградила поездка по земле с петлёй на груди, она вытащила из-под кровати старую морскую пушечку. С помощью дочери тётя Луиза сумела загнать её под фургон – и из-под защитного щита навести на то место, где шла активная перестрелка.
В это время Сычу приходилось совсем несладко… Прямой наводкой достать его было нельзя, но пара рикошетов оставили ему на память весьма неприятные раны. Он всё чаще рисковал и начинал ошибаться. Хоть Сыч и отправил троих нападавших на тот свет, но врагов было слишком много, а он очень устал, приглядывая за вадсомадом Старгана. Шутка ли? Столько месяцев ни разу им на глаза не попасться!
И, наконец, случилось то, что и должно было произойти. Одна из пуль как-то особенно удачно пролетела между камней – и ударила его в грудь. Сыч взмахнул руками, словно подстреленная птица, и завалился на спину. Сил у него не оставалось больше ни на что… И мечтал он только об одном – чтобы его, наконец, кто-нибудь пристрелил.
