– Ты уже готов запеть, малыш? – прошептала, улыбаясь, Эстер, словно прочитала мои мысли.
Черт! До чего же мне нравилось, как это обращение звучит из ее уст!
– Похоже на строчку из песни.
– Верно. – Эстер подняла свое лицо к моему, и я коснулся припухшим, воспаленным ртом ее губ.
– Согласна. Буду. Обещаю… никогда тебя не отпускать. Согласна. Буду. Обещаю. И это всё, – почти пропела Эстер.
– Всё? – пропел я в ответ хриплым, надтреснутым голосом.
– Всё, – ответила она.
Ток-шоу Барри Грея
Радио WMCA
Гость: Бенни Ламент
30 декабря 1969 года
– Вы слушаете программу Барри Грея, последнее шоу уходящего года, последнее шоу шестидесятых. И я беседую с Бенни Ламентом, известным исполнителем и автором песен. А кто-то даже назовет вас активистом, – обращается к гостю ведущий.
– Для меня большая честь находиться в этой студии, – отвечает Бенни Ламент, не подтверждая ни одной из характеристик, которыми наградил его мистер Грей.
– Давайте сменим тему, хорошо? Мы не можем говорить об Эстер Майн и Бенни Ламенте, не затронув проблему гражданских прав в Америке.
– Это действительно серьезная проблема, – соглашается Бенни Ламент.
– Проведенный в 1958 году опрос Гэллапа[20] показал, что 94 % американцев не поддерживают межрасовые браки. – Едва Барри Грей начинает приводить статистические данные, его голос снова становится серьезным. – Теперь, спустя всего десятилетие, эти цифры начали меняться. Во всех штатах отменены законы, запрещающие смешанные браки и сожительство представителей белой и черной рас. В 1967 году в деле «Лавинг против штата Виргиния» Верховный суд постановил, что выбор человека, на ком ему жениться – независимо от расы или вероисповедания, – является его неотъемлемым конституционным правом. Но вы женились на Эстер в 1960 году, за несколько лет до этого исторического решения. Во многих северных штатах не было законов, запрещавших смешанные браки, – подводит итог Барри Грей.
– Да, законов не было, но это не значило, что такие браки заключались часто. В межрасовые браки вступали тогда лишь немногие. Проблема была в обществе. Представьте: белая женщина выходит замуж за афроамериканца или, наоборот, белый мужчина женится на афроамериканке. Где им жить? Даже в таких городах, как Чикаго или Детройт, где не было запретов на подобные браки, все же существовали границы. Куда поехать, как построить дом, если по негласным правилам белые живут здесь, а цветные там? – говорит Бенни Ламент. – Что делать?
Глава 24
Ave Maria
В лифте у меня сдали нервы. Я увидел в зеркале свое отражение: разбитое лицо, возвышавшееся над свежим накрахмаленным воротничком и завязанным узлом галстуком, и голубые, налитые кровью глаза, проглядывавшие из-под отекшей почерневшей кожи. Увидел Эстер, стоявшую рядом со мной в своем красном платье, со сцепленными руками и накрашенными губами. И вдруг осознал – со всей ясностью, – что совершаю ошибку. Мы спускались в недра ада. И когда лифт остановился и дежурный сказал: «Ваш этаж», я на секунду замер.
– Отвезите нас наверх, – потребовал я.
Лифтер нахмурился, но нажал на кнопку, чтобы дверь не открылась.
– Сэр?
– Бенни? – одним словом призвала меня к объяснению Эстер.
У меня не было оружия. Не было плана Б. Не было никакой поддержки. Мы решили не говорить Мани, Элвину и Ли Отису, куда пошли. Посчитали, что лучше их ни во что не впутывать. Все, что у меня было, – это дядя Сэл, ожидавший меня со своей свитой из воров и бандитов, и маленькая красная певчая птичка, которую могли посадить в клетку или вообще уничтожить, если бы что-то пошло не так. Я продавал душу дьяволу.
– Отвезите нас наверх, – повторил я.
– Вы что-то забыли, мистер Ламент? – Лифтер-негр избегал смотреть мне в глаза; он явно волновался, и от этого я только еще больше разнервничался.
– Вы знаете, кто я?
– Да, сэр. Вы Бенни Ламент. – Лифтер глянул на мою спутницу и, пригнувшись в забавном поклоне, добавил: – А вы Эстер Майн. А меня зовут Элрой Грейди. Мне очень нравится ваша песня. Мы все ее поем.
– Какая именно песня вам нравится? – полюбопытствовала Эстер.
– «Ни один парень», – усмехнулся лифтер и начал тихонько ее напевать:
Мне не нужен отец и еще один брат,Мне не нужно кольцо и не нужен сват,Не спешу я на брачное ложе,Так что парень не нужен мне тоже…Он в восхищении помотал головой:
– Она так легко запоминается!
– Мы сейчас будем петь в гостиной внизу, Элрой. Может быть, споем и эту песню… только для вас, – сказала Эстер.
– Нет. Мы ничего не будем петь в гостиной. Отвезите нас назад, – уперся я.
Элрой перевел взгляд с меня на Эстер, но дверь лифта не открыл и кнопку, чтобы вернуть нас на наш этаж, тоже не нажал.
– Мой кузен обслуживает там сейчас столики.
– Как его зовут? – игнорируя меня, спросила Эстер.
– Перси Браун. Он сойдет с ума, увидев вас воочию.
– Мы поприветствуем его, Элрой, – пообещала Эстер.
– Он цветной… как мы, – сказал лифтер, все еще не открывая дверь и не сводя глаз с Эстер. – Перси – единственный цветной парень из всех, кто сегодня в ночную смену. Вы сразу его опознаете. – Элрой повернулся ко мне. – Он тоже играет на пианино… как вы, мистер Ламент. Даже подумать боюсь, что с ним будет, когда он вас увидит и услышит.
– Мы постараемся его не разочаровать, – с теплом в голосе сказала Эстер.
– Вы разочаруете его, только если не станете петь. Вы всех нас тогда разочаруете.
«Вы всех нас тогда разочаруете». Я закрыл глаза и воззвал с мольбой к Господу: «Боже, наставь меня на верный путь!» И, молясь, я думал не только о себе, но и о Сальваторе Витале и Рудольфе Александере.
– А вы действительно пара? – прошептал Элрой, как будто опасался, что его кто-то подслушает. Хотя кроме нас в кабине лифта никого не было.
– Действительно, – подтвердила Эстер.
– Я так и думал! Это хорошо. Это замечательно! А Перси сомневался. Он говорил, что это трюк… ну, чтобы привлечь внимание. Но это ведь не так?
– Не так, – сказал я.
– Кому-то не нравится, что вы поете вместе… Поэтому вас избили? – спросил совсем тихо Элрой.
