Чер открыл пасть, блеснули острые зубы. Он снова мяукнул.
ПРАВ ЛУИС: НЕЛЬЗЯ БЫЛО КОТА КАСТРИРОВАТЬ. ОН СОВСЕМ ДРУГОЙСТАЛ. ЛУИС ГОВОРИЛ, ЧТО ИСЧЕЗНУТ ВСЕ ИНСТИНКТЫ ХИЩНИКА. КАК БЫ НЕ ТАК. ЧЕР ИСЕЙЧАС ОХОТИТСЯ. ВОТ…
— Мяу! — снова возопил кот, повернулся и припустил вверх полестнице.
— Джад, где вы? — позвала Рейчел. — Наверху?
— Мяу! — ответил Чер уже с верхней лестничной площадки,точно отвечал за хозяина дома. И тут же исчез из вида.
А КАК ОН СЮДА ПОПАЛ? МОЖЕТ, ДЖАД ВПУСТИЛ? НО ЗАЧЕМ?
Рейчел нерешительно переминалась с ноги на ногу. Что жеделать? Хуже всего прежнее ощущение: кто-то держит ее здесь и…
Но тут наверху кто-то сдавленно застонал, видно, отневыносимой боли. Похоже, Джад. Да, его голос. Наверное, УПАЛ В ВАННОЙ, СЛОМАЛНОГУ ИЛИ ЗАШИБ БОК. У СТАРИКОВ КОСТИ ХРУПКИЕ… ТАК ЧТО ЖЕ ТЫ СТОИШЬ,МНЕШЬСЯ-ЖМЕШЬСЯ, БУДТО В УБОРНУЮ ПРИСПИЧИЛО? У ЧЕРА НА УСАХ КРОВЬ! ДЖАД В БЕДЕ!А ТЕБЕ ХОТЬ БЫ ЧТО! ДЕЙСТВУЙ ЖЕ!
— Джад! — позвала она, и опять в ответ — надрывный стон.
Рейчел взбежала по лестнице на второй этаж. Здесь она еще небыла, к тому же в коридоре темно — единственное окно выходило на запад. Коридорпрям и широк, перила вишневого дерева отливали атласом. На стене висела картинас изображением Акрополя и…
(СЛУЧИСЬ, ЗЕЛЬДА И ВПРЯМЬ ПРЕСЛЕДОВАЛА ТЕБЯ ВСЕ ВРЕМЯ, ОНАСЕЙЧАС ОКАЖЕТСЯ ВОТ ЗА ЭТОЙ ДВЕРЬЮ СПРАВА: СКРЮЧЕННАЯ СПИНА, ТОШНОТВОРНЫЙ ЗАПАХМОЧИ И СМЕРТИ. ОНА ДОЖДАЛАСЬ СВОЕГО ЧАСА, ЯВИЛАСЬ ЗА ТОБОЙ.)
…Снова донесся стон, еще тише, кажется, из-за второй дверисправа.
Рейчел решительно направилась к ней. Каблучки громко цокалипо дощатому полу. Ей казалось, что она становится меньше и меньше, не годами, ателом. Картина с Акрополем все выше и выше, а стеклянная ручка двери ужевровень с лицом. Рейчел не успела протянуть руку, как дверь распахнулась.
На пороге стояла Зельда!
Скрюченная, перекошенная, словно горбунья-карлица, чутьболее полуметра ростом. На ней почему-то костюм, в котором хоронили Гейджа. Нонет, ошибки не может быть, перед ней Зельда. Глаза горят безумным огнем, лицоналилось черной кровью. И голос, голос Зельды: Я ПРИШЛА ЗА ТОБОЙ, РЕЙЧЕЛ. ЯСКРУЧУ ТЕБЯ В БАРАНИЙ РОГ, БУДЕШЬ, КАК Я. И С ПОСТЕЛИ БОЛЬШЕ НЕ ВСТАНЕШЬ… НЕВСТАНЕШЬ… НЕ ВСТАНЕШЬ…
На плечо ей вспрыгнул Чер. А перед глазами все маячило лицоЗельды, расплывалось, изменялось… Рейчел с ужасом увидела, что перед ней вовсене Зельда! Как могла она так непростительно обознаться! Конечно, это Гейдж. Илицо не почерневшее, а просто грязное, запачканное кровью. И какое-тонеестественно пухлое, будто у неумело сшитой куклы.
Рейчел позвала сына, открыла объятия. Он подбежал, взобралсяк ней на руки, свою же ручонку держал за спиной, словно готовился преподнестибукет, собранный на соседской лужайке.
— А у меня, мамуля, для тебя кое-что есть! — пропищал он. —У меня что-то есть! Что-то есть для тебя!
60
Луис Крид проснулся. В глаза било яркое солнце. Он попыталсявстать, но спину пронзила боль, и он поморщился, откинулся на подушку, огляделсебя с головы до ног. Так. Значит, уснул не раздеваясь. Боже правый!
Он полежал еще несколько времени, собирась с силами, чтобыпобороть отупелую неподвижность каждого сустава. Наконец сел на постели.
— Вот, черт! — прошипел он. Комната кружилась перед глазами,но видел он все четко. В спине пульсировала боль — как в гнилом зубе. Онповернул голову — шея точно на ржавых шарнирах. Но хуже с коленом. Мазь никапельки не помогла. Нужно было сделать себе укол сильных гормональныхлекарств. Даже штанина на колене натянулась — так распухло, словно тамвоздушный шар упрятан.
— Да, расшибся я крепко, — пробормотал Луис. — В жизни такне доставалось.
Он медленно, с натугой согнул ногу, свесил с постели, губы унего побелели. Разогнул, попробовал снова согнуть, вслушиваясь в боль, стараясьопределить, сколь плохи его дела, если…
ГЕЙДЖ! ОН, НАВЕРНОЕ, УЖЕ ВЕРНУЛСЯ!
Забыв о боли, Луис вскочил на ноги, заковылял к двери,направился к комнате Гейджа. Пусто. Заглянул в спальню Элли — никого. Припадаяна больную ногу, зашел в пустующую «гостевую» комнату, окна ее выходили нашоссе. Ни души. Но…
Он заметил, что напротив, у дома Джада, стоит машина — прямоза его грузовичком.
Ну и что?
А то, что, наверное, стряслась беда.
Луис отдернул занавеску, пригляделся. У соседского домастоит маленькая синяя машина. На крыше свернулся клубочком — должно быть, спит— Чер.
Луис долго и внимательно рассматривал машину. К Джаду кто-топриехал, что ж в этом особенного? А Гейджа ждать еще рано. Помнится, Черобъявился дома за полдень. А сейчас только девять утра. Чудесного майскогоутра. Сейчас он спустится на кухню, заварит кофе, наложит на колено согревающийкомпресс и…
А ЧТО ЭТО КОТ ОБЛЮБОВАЛ МАШИНУ?
— Да брось ты свои страхи! — вслух отчитал он себя изаковылял вниз. Кошки — народ вольный, где хотят, там и спят.
НО ВЕДЬ ЧЕР ДАВНО УЖЕ НЕ БЕГАЕТ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ.
— Вот зануда! — опять выговорил он себе. И застыл насередине лестницы. С чего это он сам с собой разговаривает? Нехороший симптом.Похоже…
ЧТО ЖЕ ПОВСТРЕЧАЛ ОН НОЧЬЮ В ЛЕСУ? — вдругнежданно-негаданно забрела в голову мысль. Он снова закусил губу, как от остройболи, когда поднимался с постели. Да приснилась ему эта встреча. Приснился жедиснеевский парк, вот и переплелись одни сны с другими. Во сне чудовище будтобы прикоснулось к нему, враз испоганив все добрые помыслы и чаяния. ЭтоВендиго. И Луис превратился не в медведя, а в отца людоедов. Во сне он сноваоказался на Кошачьем кладбище, но не один, а с Биллом и Тимми Батерманами. ИДжад вроде был там, но только будто неживой, как привидение. Он держал наповодке своего Пестрого. И Лестер Морган с быком Ханратти на толстой цепи тожеочутился рядом. Ханратти лежал на боку и ворочал глупыми, злобными глазами.Почему-то и Рейчел была с ними. Она, наверное, за обедом разлила томатный соусили клюквенный сок — на платье остались красные пятна.
И тут из-за горы валежника высунулась — выше самых высокихдеревьев — огромная, чешуйчатая, как у змеи желтокожая голова. Глаза — точнодве большущие лампы, а уши — да это вовсе не уши! Это рога, тяжелые гнутые.Таков Вендиго — зверь, порожденный женщиной и принявший обличье гигантскойящерицы. Он указывал на всех, кто был с Луисом, пальцем с загнутым когтем, тожеподобным рогу. А люди задирали головы, стараясь рассмотреть исполинское чудище.
