– Кто отец мальчика, мисс Блэйк?
Она побледнела и сжалась на кушетке. Детектив продолжал спокойно смотреть на нее.
– Почему вы спрашиваете?
– По-моему, это важно, – ответил он. Лаура покачала головой:
– Это… не относится к делу, – сказала она, раздражаясь от собственной манеры говорить. – Это здесь ни при чем. Больше мне нечего вам сказать.
– Я думаю, это надо сделать.
– Это – не ваше дело, – вскрикнула она. – То есть… – Она справилась с собой. – Это касается только меня. Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.
Выражение лица Агирре смягчилось. Она была удивлена глубиной его взгляда. В нем была какая-то мировая усталость, но и еще чисто мужская симпатия.
– Лаура, – сказал он, – можно я буду вас так называть?
Она кивнула, с усилием улыбнувшись.
Он показал на увеличенные фотографии Майкла на стенах.
– Ведь все это связано с мальчиком? – спросил он. – Все, что произошло?..
Она закрыла глаза:
– Мне нечего больше сказать.
С этого момента разговор утратил доверительность и теплоту. Прошло около трех часов. Дэн Агирре беседовал с Лаурой о Майкле, о выставке, о том о сем от ветрянки у его дочерей до инфляции в графстве Пассау. Но оба они знали, что он ждет ответа на вопрос. И все время она вспоминала его пугающее предсказание, что Тим еще вернется.
Не раз звонил телефон, и Агирре отвечал. Почти все звонки были ему. Один раз он отошел от телефона с запиской и прочел ее Лауре.
– Майкл Стюарт Блэйк. Родился 9 сентября 1959 года. Мать – Лаура Белохлавек. Отец – Майкл X. Стюарт. – Он покачал головой. – Номер социального сертификата на отца не значится. Его не существует. – Последовала пауза. – Лаура, – продолжал он, – может, вы думаете, что своим молчанием вы кого-то защищаете? Не знаю кого. Но знаю, что так вы подвергаете опасности вашего сына, потому что не помогаете мне всем чем можно.
Она посмотрела на него с испугом и упрямством.
– Мне больше нечего сказать, – упорствовала она. Его взгляд, казалось, проникал в ее душу.
– Все вопросы, – сказал он, – которые приходят мне в голову о вашем сыне, могут прийти в голову и вашему бывшему мужу в любой момент. Может быть, он уже получил и ответы. Может быть, именно их он нашел здесь. Пожалуйста, помогите мне, Лаура.
Лаура глубоко вздохнула: в его словах была логика.
– Это было очень давно, – сказала она, – и это были недолговременные отношения. По-моему, это можно назвать «на одну ночь». Этот человек ничего не знал. Я… никогда его больше не увижу. Я не скажу вам его имя. Ответственность на мне. Вас это удовлетворяет?
В ответ он просто вопросительно посмотрел на нее. Она не знала, доверяет ли он ей.
Но она сказала все, что собиралась. Это было для нее решено. Дэн Агирре думал об этой загадочной женщине и ее необычной жизни. Все было загадочным, от ее резкой смены профессии и агрессивного мужа до этого маленького мальчика, вошедшего в ее жизнь с тех пор, как Агирре ее не видел. Он был под впечатлением детской мольбы и безвозрастной печали в ее глазах. Ее явная боль только подтверждала его подозрения, что она скрывает от него что-то важное. Единственное в этом сценарии, что не было таинственным, это Тим Райордан.
Такие люди ему уже попадались за годы службы в полиции. Он сам помнил этот взгляд в глазах Райордана, когда повалил его на землю и скрутил, а его жена в страхе смотрела на все это.
Это был взгляд фанатика. Агирре это хорошо знал. Такого рода человек может уехать на край света: миссионером в Африку, монахом в Тибет, коммерсантом в Бразилию, но, увидев карточку Лауры или услышав ее имя, в момент слабости, даже через много лет может выйти из равновесия и отправиться на поиски.
У них навязчивые идеи не умирают. Такие люди не раз могут пытаться начать новую жизнь. Но, подобно алкоголику, который может не пить несколько лет, но срывается, такой Тим Райордан, побуждаемый чувством собственности и яростью, рано или поздно вернется к прошлому. Рапорты от полицейских и тюремных властей явно указывали, что Райордан старался забыть Лауру. Образцовый заключенный в Аттике, он был условно освобожден через два года. Он достиг успехов в гостинично-ресторанном бизнесе в Южной Калифорнии. У него была новая привлекательная жена, «мерседес» и катер, он был членом местного престижного клуба.
Но два дня назад «Нью-Йорк Таймс», на которую он подписывался, напечатала на видном месте рассказ о выставке Лауры.
А вчера Райордан исчез из Калифорнии. Так что именно он вломился сюда. Пока не будет доказано обратное, Агирре будет следовать своей теории.
Но оставалось еще много вопросов. Почему Тим вчера не причинил зла Лауре или мальчику? Почему он ушел, все перевернув здесь, но ничего не взяв? Где он теперь и что собирается делать? С другой стороны, может быть, он все же что-то взял? И если да, то знает ли об этом Лаура?
Девятнадцать лет Агирре работал в полиции, двенадцать был детективом. Он видел все разнообразие человеческой страсти и человеческого насилия, какие только можно увидеть в Нью-Йорке. У него появилось чутье на такие вещи. Оно подсказывало ему, почему Тим Райордан приходил сюда: из-за маленького мальчика.
Агирре помнил, что предшествовало осуждению Райордана и его насилию по отношению к жене пять лет назад: это был выкидыш. Неродившийся ребенок вывел его из равновесия, тем более, что к этому имела отношение ее любовная жизнь. Агирре еще помнил его животную ярость: «Ты погубила моего ребенка!»
А пять лет спустя у Лауры появился ребенок. И по каким-то ей одной известным причинам она сделала мальчика центром своей первой персональной выставки.
И именно лицо мальчика, а не Лауры, увидел Тим на первой странице «Искусства и досуга».
Зачем она это сделала? Агирре знал: могли быть художнические причины, сложные и многочисленные. Но то обстоятельство, что он был полицейский, а не художник, давало ему преимущество в этом случае. Он подозревал, что, каковы бы ни были ее эстетические резоны, у нее были еще и очень личные и скрытые причины, чтобы показать лицо мальчика всему миру.
Какие? Любовь? Гордость? Он просматривал каталог выставки на кофейном столике. Странное название «Ящик Пандоры» удивило его. Название одной карточки мальчика, оно стало названием всей выставки. Понимала ли Лаура, что, выставляя его на общее обозрение, она рискует, искушает судьбу?
Согласно свидетельству о рождении, мальчик родился четыре с половиной года назад. Значит, он был зачат, уже когда ее муж был в заключении, но еще незадолго до окончательного оформления развода. Агирре сам разведенный, понимал значение этого факта. Уж конечно, понимал это и Райордан. Но в одном Агирре был уверен: Лаура лжет насчет «одной» ночи и незначительности личности отца ребенка. Это – не ее стиль.
