Караваджо усилил ощущение горькой печали, которое исходит от его картины, тем, что необычно решил образ Давида: победитель сам выглядит поверженным, со страданием смотря на деяние рук своих.
Вероятно, эта работа Караваджо была одной из трех картин, которые он взял с собой, отправившись с Мальты в Рим в надежде получить после совершенного убийства помилование от папы римского Павла V. Художник намеревался подарить эти полотна его племяннику, кардиналу Шипионе Боргезе, чтобы тот ходатайствовал за провинившегося перед понтификом. В Вечный город живописец так и не вернулся, скончавшись по дороге, но оставшееся полотно свидетельствует о том душевном состоянии, в котором он пребывал в последние годы жизни.
Святой Иоанн Креститель, которого начиная с эпохи Возрождения часто изображали не зрелым мужчиной, а юношей, сидит погруженным в раздумья. Его облик исполнен печали, и этого ощущения не развеивают ни теплый свет, заливающий фигуру, ни красная драпировка. Караваджо начинал со светлых и счастливых по настроению полотен, потом писал полные страстей и острого драматизма работы и, наконец, пришел к проникнутым трагическим ощущением бытия картинам, которые он создавал на исходе своей короткой жизни. Творчество художника отразило его собственный жизненный путь.
Искусство XVIII века
Геррит ван Хонтхорст. Концерт. Около 1626–1630. Фрагмент
Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Оплакивание Христа 1602. Холст, масло. 180x137
Рубенс, чье имя неразрывно связано со стилем барокко, написал эту картину во время своего первого приезда в Рим. Он объединил здесь иконографию пьеты — плача Богоматери над Сыном — и положения во гроб.
Мария поддерживает умершего Христа, Его тело выглядит отяжелевшим, голова клонится к плечу. Вокруг стоят святые Иосиф Аримафейский, Иоанн Евангелист и Мария Магдалина. Почти натуралистически изображено тело Спасителя, остальные герои погружены в глубокие переживания. Напряженная атмосфера полотна создается и тесной постановкой фигур, как это часто бывало в барочном искусстве. Теме распятия Христа вторят рельефы на саркофаге со сценами жертвоприношения.
Колорит работы с ее тончайше выписанной человеческой плотью, яркими цветовыми пятнами, грозовым небом и освещенным передним планом рождает ощущение тревожное и вместе с тем возвышенное. В сочетании реализма с торжественным настроением изображенного сказалось влияние на Рубенса римских художников того времени и в первую очередь Караваджо.
Мастер натюрморта из Хартфорда (работал около 1600) Натюрморт с фруктами, овощами, цветами и двумя ящерицами. До 1607. Холст, масло. 105x184
Итальянский художник, кисти которого принадлежит данная картина, условно назван по натюрморту, хранящемуся в Хартфорде. Его настоящее имя неизвестно, но, судя по приписываемым живописцу работам, он был близок к Микеланджело Меризи да Караваджо: это произведение оказалось среди изъятых у Джузеппе Чезари, кавалера д'Арпино, в мастерской которого тот одно время работал. У Караваджо неизвестный автор заимствовал прием освещения, когда свет выхватывает из полумрака изображенное, и стремление реалистически передать все наполняющее картину.
Плоды на столе разложены так, чтобы каждый из них был хорошо виден. В композиции нет центра: его роль могут играть и ваза с цветами, и корзина с фруктами. Здесь все важно: капустный кочан, луковица, лимон, виноград, кабачок, яблоки, груши, лук-порей, гранат и прочее. Каждый плод имеет и свою символику: яблоко напоминает о грехопадении Адама и Евы, лимон — о том, что под яркой оболочкой наслаждений скрывается кислая суть, виноград — о таинстве Евхаристии, роза — цветок Богоматери, Царицы Небесной, гранат — символ воскресения Христа.
Но прежде всего в картине отражено изобилие земных даров. Изображение в данном натюрморте ящериц не только вносит оживление в композицию, но и намекает, скорее всего, что природа увядает и возрождается, как ящерица отращивает новый хвост взамен утраченного.
Пауль Бриль (1554–1626) Вид порта. Около 1607. Холст, масло. 107x151
Родившись в Антверпене, Пауль Бриль в двадцатилетием возрасте переехал в Рим, где испытал влияние итальянского искусства. Однако его творчество относится, скорее, к южнонидерландской школе, и данная картина особенно: она напоминает светлые, тщательно выписанные и в то же время окутанные единым воздухом пейзажи Питера Брейгеля Старшего.
С брейгелевских морских видов началось на его родине, жизнь которой была тесно связана с морем, искусство марины, выросшее в целое направление в голландской и фламандской живописи. Бриль-маринист в подробностях изобразил на своем полотне большой корабль и светло-зеленую воду залива, которую бороздят легкие волны с молочными гребешками. В прозрачном воздухе видны далекие портовые сооружения и корабли на втором плане. Ближе к зрителю размещены персонажи, оживляющие пейзаж: они заняты своими делами, образуя в картине жанровые сцены. Произведение выдержано в голубовато-зеленоватых тонах, но красные детали одежд и флаги вспыхивают яркими пятнами. Линии корабельных снастей создают прихотливый графический рисунок, и вся живопись тщательная, подробная, а потому суховатая: мастер не столько передает ощущение от моря как природной стихии, сколько повествует о жизни вблизи него.
Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Сусанна и старцы 1607–1608. Холст, масло. 94x66
В живописи Рубенса соединились экспрессия, драматизм и бьющая через край полнота жизни. Эти особенности барочного искусства отразились и в его картине «Сусанна и старцы» на сюжет из Книги пророка Даниила. В одной из ее глав в греческом переводе Ветхого Завета рассказывается, как два старейшины увидели благочестивую женщину во время купания и, угрожая обвинением в прелюбодеянии, стали добиваться ее любви. Сусанна не поддалась на уговоры и, якобы за то, что согрешила с юношей, была осуждена на смерть, но ее невиновность доказал пророк Даниил.
Рубенс не единожды обращался к данному сюжету, используя возможности, предоставляемые им, а именно изобразить обнаженную женщину, что было одной из ведущих тем в искусстве мастера, и передать чувственность, наполнявшую сцену купания Сусанны. Молодая красавица, нежное тело которой благодаря трепетной, мерцающей живописи сияет, выступая из полутьмы, запрокинула голову и в ужасе смотрит на старцев. Контраст похотливой старости и цветущей молодости привносит в картину оттенок драматизма. Но автор дает почувствовать победу целомудрия над низменными инстинктами: внутренняя чистота выражена у него через физическую красоту, воспринимавшуюся им как нечто возвышенное.
