Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Из лицейских друзей Пушкина не только Пущин был гостем и фактическим членом «Священной артели». Участвовали в ее беседах и Антон Дельвиг, и Вильгельм Кюхельбекер. Среди посетителей дома Христовской были также Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы, Михаил Лунин.
Недолго действовала «Священная артель» – года два-три. Но след в истории оставила заметный. Потом многие участники и гости «Священной артели» вступят в тайные союзы, станут активнейшими участниками декабристского движения. Кто-то из них отправится в Сибирь. А Сергей Муравьев-Апостол окажется в числе пятерых казненных декабристов...
Но вот еще что любопытно, так это судьбы живших на Грязной улице братьев Муравьевых.
Единственным из братьев, осужденным по делу декабристов, стал Александр. Его приговорили к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства, но уже скоро приняли на гражданскую службу – вначале городничим в Иркутске, потом все выше, выше, выше... вплоть до назначения сенатором.
Николай Муравьев, чьи воспоминания мы цитировали, известен как Муравьев-Карский. К следствию не привлекался. Исследовал побережье Каспийского моря, совершал военно-дипломатические поездки в Среднюю Азию, Египет и Турцию. Был наместником на Кавказе и членом Государственного совета.
Наконец, Михаил Муравьев. Его карьера вышла самой громкой. Михаил Николаевич был привлечен к следствию, но получил оправдательный аттестат. Потом быстро пошел в рост: гродненский гражданский губернатор, директор Департамента податей и сборов, сенатор, тайный советник, генерал от инфантерии, министр государственных имуществ...
Славу он обрел жестким и энергичным подавлением очередного Польского восстания. В Польше тогда было казнено 127 человек, сослано на каторгу около тысячи, убито в боях больше пяти тысяч мятежников. Получил он за это официальную приставку к фамилии «Муравьев-Виленский» и неофициальную – «Муравьев-вешатель». Говорят, что авторство этой неофициальной приставки принадлежит фактически ему самому, потому что однажды он сказал: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают!».
Впрочем, на польскую его эпопею есть разные взгляды. Известно, что российские власти тогда были столь напуганы размахом восстания, что мысленно уже распрощались с Польшей. Готовы были признать ее независимость. И только решительные действия Муравьева сохранили целостность Российской империи.
После всего этого Михаил Николаевич был возведен в графское достоинство. Возглавлял следственную комиссию по делу Каракозова, покушавшегося на Александра II. Уже в этом качестве жестко боролся с вольнодумством и способствовал закрытию некрасовского журнала «Современник». Сам Некрасов, как известно, пытался предотвратить гибель журнала, написав Муравьеву оду. За это был предан анафеме многими либералами; даже желчный консерватор Лесков язвительно вспоминал о некрасовской оде как о «поэтической просьбе... когда поэт боялся, чтобы граф не был слаб, и умолял его "не щадить виновных"».
Да уж, обычно либералы посвящали Муравьеву иные строки. Вот как, например, Василий Курочкин:
Холеру ждали мы, и каждый был готов Диету соблюдать и жить себе здорово. Но фурия хитра: надула докторов — Прислала за себя из Вильны Муравьева. И все ж таки какой случился кульбит в муравьевской биографии: от вольнодумных разговоров к жесткому подавлению вольнодумства!
Мы уже знаем одного посетителя дома № 11, казненного за участие в заговоре – это Сергей Иванович Муравьев-Апостол.
Спустя полвека с лишним будет казнен еще один человек, чья жизнь связана с домом № 11. И тоже за участие в заговоре. Ранним утром 19 марта 1882 года в Кронштадте расстреляют Николая Суханова, руководителя Военной организации партии «Народная воля».
Николай Евгеньевич нанял меблированную квартиру на Николаевской улице в конце 1880 года. Вместе с ним поселилась его сестра Ольга с маленьким сыном Андреем.
Практически сразу в квартире стали устраиваться совещания и собрания при участии Андрея Желябова, Софьи Перовской, Николая Кибальчича, Веры Фигнер и других народовольцев. Члены партии встречались здесь с вольнодумно настроенными офицерами, пытались вовлечь их в свою работу, расширить круг своего влияния.
Суханов занимался активной пропагандой и в войсках. Вот зарисовка Веры Фигнер: «стоя среди сотоварищей в Кронштадте, одушевлял сходку, и на чей-то вопрос о правах и обязанностях члена партии "Народной Воли" отвечал, энергичным жестом поднимая и опуская руку, как будто бросая что-то: "Бомба – вот ваше право... Бомба – вот ваша обязанность"...»
1 марта 1881 года был убит Александр П. Николай Суханов оставался на свободе еще почти два месяца: за ним пришли в конце апреля. Он знал о готовящемся аресте – дом был окружен полицией, которая не особо и таилась – однако ни скрываться, ни оказывать вооруженное сопротивление не стал. Потом был «процесс 20-ти», приговор и казнь...
Напоследок – несколько строк о современной истории дома. В 1989 году здесь открылось кафе «Сладкоежка». Кажется, это было первое в тогдашнем Ленинграде кафе-кондитерская по-настоящему высокого уровня, и популярностью оно пользовалось огромной! С тех пор под именем «Сладкоежка» открылись новые заведения (в том числе на ул. Марата, 2), а вот первоначальное кафе в конце концов закрылось...
ДОМА №№ 13, 15
КОЗЕЛЛ И БЕЛЯЕВЫ
Как все-таки мало знаем мы наше прошлое! Многим ли петербуржцам, например, что-нибудь скажет фамилия Поклевские-Козелл? Уверен, что большинство просто усмехнется: какая непривычная и забавная фамилия.
Дом № 13 по улице Марата был возведен в 1859 году известным зодчим, автором Балтийского вокзала Александром Кракау. Ярких страниц в истории здания немного, но один факт обойти вниманием нельзя никак: несколько десятилетий, вплоть до самой революции владельцем дома был Викентий Альфонсович Поклевский-Козелл – член Государственного совета, промышленник, член совета Волжско-Камского банка.
Кто же они, Поклевские-Козелл? И какое место занимает в их летописях хозяин дома на Николаевской?
Дворянский род Поклевских-Козелл имеет весьма любопытное происхождение. Жил-был в XVI столетии некто П. Козлов, перешедший вместе с Андреем Курбским на сторону поляков (тогда шла Ливонская война). Перебежчику достались от новых хозяев имение в нынешней Литве и дворянское звание. Естественно, и фамилия его стала звучать иначе. Потом шли годы, земли переходили из рук в руки, Литва оказалась под российской властью, а значит, и литовские дворяне Поклевские-Козелл стали российскими подданными.
Дом № 13
Литва Литвой, а успех и деньги Поклевским-Козелл принесла Сибирь. Именно там обосновалась их семья в XIX столетии, и там им принадлежали многочисленные фабрики, заводы, рудники, земельные и лесные угодья... Потом к сибирским владениям стали прибавляться и другие; скажем, Викентий Альфонсович владел 33 домами по всей России, из которых два находились в Петербурге, а в Екатеринбурге, Шадринске, Тобольске, Семипалатинске, Омске (да еще много где) по одному...
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
