Живость, которой так не хватало французским детям, делала Марию увлекательнейшим собеседником, хотя, возможно, причиной всему была ее красота, усиливавшая впечатление.
И вот однажды в детскую вошел высокий мужчина с седеющей бородой. Он был облачен в черный бархат, расшитый самоцветами. С ним была дама — Мария вряд ли видела более обворожительную женщину.
Дети бросились наперегонки и повисли на нем. Это был один из случаев, о котором они мечтали. Если бы вокруг были другие люди, нужно было бы раскланиваться и целовать руки. А сейчас эти люди вошли только вдвоем!
— Папа! Папа! — кричал Франциск.
Мужчина подхватил его на руки, а дама расцеловала Франциска в щеки.
Елизавета тоже быстро оказалась на руках. Она с любовью и доверчивостью спрятала маленькие руки в складках черного бархата.
— Что это такое творится?! — воскликнул мужчина. — А как же наша гостья?
Затем он опустил Франциска на пол. Франциск мгновенно вцепился в руку дамы, и они подошли к королеве Шотландии, стоявшей, преклонив колени. Мария уже осознала: высокий мужчина с седеющей бородой был Генрихом, королем Франции.
— Подойди, — пророкотал он.
Марии подумалось, что это был самый дружелюбный голос, когда-либо услышанный ею.
— Уж позволь нам взглянуть на тебя. Так ты и есть та самая Мария Стюарт из-за моря?
— К услугам Вашего Величества, — произнесла Мария.
Он опустил ей на голову руку и повернулся к даме, стоящей рядом.
— Я думаю, мы будем довольны нашей новой дочерью, — сказал он.
Мария очаровательно улыбнулась и преклонила колени перед дамой. Взяв ее тонкую белую руку, она поцеловала великолепный бриллиант на пальце.
— О да, конечно, — проговорила дама, — да я просто в восхищении!
— Я счастлива, — сказала Мария на своем прелестном французском, — я счастлива видеть, что не разочаровала вас.
Они рассмеялись, а дофин произнес:
— Мария пришла из-за моря. Сначала она плыла на одной лодке, а потом на другой… А еще она читает нам.
Король наклонился, взял мальчика на руки и поднял над головой.
— Ты должен перенять у Марии ее цветущий вид, — сказал он.
Елизавета тихо дожидалась, чтобы ее взяли на руки и поцеловали. Когда настала ее очередь, она обняла отца за шею и поцеловала, а потом спряталась в его бороде.
Прекрасная дама, которую Мария приняла за королеву, сказала:
— Мария, подойди и поцелуй меня.
Мария так и сделала.
— Какой же ты чудный ребенок!
Мягкие белоснежные пальцы потрепали Марию по щеке.
— Король и я рады видеть тебя вместе с нашими детьми.
Дама нежно улыбнулась королю, который улыбнулся ей в ответ, поглаживая голову дочери.
И неожиданно для них обоих Мария вновь прильнула с поцелуем к их рукам.
— Я так счастлива, — проговорила она, — быть вашей новой дочерью.
Король сел в большое великолепное кресло, которое держали в комнате как раз для тех случаев, когда он навещал своих детей. Он усадил Марию и дофина к себе на колени. Дама села на стул, держа на руках Елизавету.
Король рассказал им, что при Дворе должны сыграть пышную свадьбу. Жениться собирался дядя Марии.
— Дети мои, у дяди Марии, герцога д’Омаля, свадьба должна быть действительно великолепной, не так ли? Он будет расстроен, если дофин не порадует его танцами.
Глаза дофина расширились от ужаса.
— Папа! Нет! — завопил он. — Я не хочу танцевать на свадьбе!
— Ты не хочешь танцевать на такой замечательной свадьбе?! Мария, а ты?
— А я хочу, — сказала Мария. — Я так люблю танцевать!
Она протянула руку и отыскала ладошку дофина.
— Я научу тебя танцевать, Франциск. Можно?
Взрослые переглянулись, и король произнес на столь быстром французском, что Мария даже сначала не поняла его:
— Это самый чудный, самый очаровательный ребенок, какого я когда-либо видел.
* * *
Дети остались одни. Мария объясняла дофину, что не нужно бояться танцев. Танцевать — это легко. Танцевать — это так замечательно!
— И король желает этого, — говорила Мария. — Он — лучший король на свете. Ты должен порадовать его.
И дофин согласился.
Елизавета, сидя на диванной подушке, наблюдала за ними. Дверь тихо приоткрылась, но Мария не услышала, увлеченная танцем. Сначала она заметила вскочившую на ноги Елизавету. Улыбка исчезла с лица девочки. Казалось, ее охватил страх. Теперь и дофин заметил то, что увидела Елизавета, и застыл как неустойчивая статуя.
В дверях стояла женщина с бледным плоским лицом и невыразительными глазами. Она сразу не понравилась Марии. Вместе с женщиной в комнате появилось какое-то неприятное ощущение. Она была одета непритязательно. Мария решила, что она знатная дама, но низшего сословия. Мария была вспыльчива и не сдержала гнева против незваной гостьи.
Как королева в детской, избалованная добродушностью леди Флеминг, дарящая любовь почти каждому, с кем имела дело в этой стране, окрыленная впечатлением произведенным на короля, она быстро произнесла:
— Прошу не прерывать нас, пока мы занимаемся.
Женщина не двигалась и вдруг неприятно рассмеялась. Французские дети ринулись к ней и рухнули на колени. Она многозначительно смотрела поверх их голов на королеву Шотландии.
— Что вы будете делать, мадемуазель? — спросила женщина. — Вы собираетесь выставить меня из детской?
— Мадам, — произнесла Мария, стараясь казаться выше рядом с ней, — с вами говорит королева Шотландии!
— Мадемуазель, — последовал ответ, — а с вами говорит королева Франции!
— Н… нет! — протестующе вскричала Мария.
Но стоящие на коленях дети заставили ее осознать ту непростительную ошибку, которую она допустила. Она была в ужасе. За такое поведение она будет отправлена обратно в Шотландию. Мария была виновна не только в нарушении правил приличия — она оскорбила королеву Франции!
— Мадам, — начала она говорить, — я покорнейше прошу…
И вновь прозвучал неприятный смех, но, едва заслышав его, Мария упала на колени перед королевой Франции, сначала побледнев от ужаса, а затем покрывшись краской стыда.
— Мы все совершаем ошибки, — произнесла Екатерина Медичи[16], — даже королева такой великой страны, как Шотландия. Ты можешь подняться. Позволь мне взглянуть на тебя.
