— Ты не слишком добр. — Шмыгнув носом, она опустила глаза и принялась ковырять песок носком туфли.
— Я и не собирался. — Оливия промолчала, и он произнес менее агрессивным тоном: — Хотя, пожалуй, ты права. Не могу притворяться, что я счастлив от этих новостей. Но если нам предстоит с этим разбираться, можем попробовать поладить.
— Так ты намерен жениться на мне? — спросила она вновь, чтобы быть до конца уверенной.
Люк шагнул к ней и резко остановился.
— Ты действительно этого хочешь? Выйти замуж за человека, который тебя не любит? Я в любом случае буду заботиться о ребенке…
— Мне не нужны деньги. Я хочу иметь мужа.
— Да. Я понял. Полагаю, ты имеешь право рассчитывать на это. — Взгляд, которым он смерил ее, был мрачен, и игнорировать его было невозможно. — Оливия, брак — это не игра. Это обязательства, которые принимаются на всю жизнь. Ты не можешь сначала решить, что тебе нужен отец для ребенка, а потом в любой момент передумать.
Люк чувствовал и понимал все очень хорошо, но в этом случае он ошибался: она могла изменить свое решение в любой момент. Именно это она и сделает.
— Я знаю. — Она встала и подошла к нему. — Я хочу этих обязательств, Люк. Ради нашего ребенка.
Эта фраза была очень кстати. Как раз в прошлом месяце она репетировала ее в театре. Люк нахмурился, и она поняла, что он не до конца поверил.
— Отлично, — сказал он, — но не пытайся пробовать на мне эти свои штучки, Оливия. Я женюсь на тебе и сделаю, черт побери, все, что от меня зависит, чтобы это был нормальный брак. Можешь ли ты сказать о себе то же самое?
— Ну конечно. — Глядя в его глаза, она попыталась в улыбке выразить соответствующие чувства.
Люк глубоко вздохнул и, взяв ее лицо в ладони, поцеловал.
Она думала, что это будет короткий поцелуй, своего рода знак, скрепляющий сделку. Видимо, он тоже на это рассчитывал. Но почти сразу поцелуй превратился в нечто большее. В тот момент, когда их губы соприкоснулись, он скользнул руками ниже, обнимая ее бедра и теснее прижимая их к себе. Эротические воспоминания моментально вспыхнули в мозгу, и огонь, который они сдерживали в течение двух месяцев, превратился в бушующее пламя.
Язык Люка проникал все глубже, и все остальное потеряло значение. Остался только шум моря, руки, обнимавшие ее… и его губы. Теплые, нежные, удивительно страстные губы…
И вдруг наслаждение было прервано горстью песка, брошенной у их ног. Прямо рядом с ними послышался детский смех, сопровождаемый раздраженными нотациями смущенной матери.
— Пойдем домой, — прошептала Оливия.
В этот миг упали первые капли дождя.
— Нет. — Люк с усилием оторвался от нее. — Давай не создавать дополнительных проблем. — Уголки его рта скривились в циничной усмешке. — Хотя, похоже, в этой части наш брак обречен на успех.
— Не будь так печален. Это ведь лучшая часть.
Люк безуспешно попытался улыбнуться:
— Боюсь, ты права.
Еще несколько капель дождя упали на землю, а потом наконец небеса разверзлись и хлынул настоящий ливень.
— Люк, ты не можешь жениться на Оливии! — Розмари стояла, сцепив руки за спиной, и возмущенно смотрела на брата.
— Могу, и ты это прекрасно знаешь, — ответил Люк с полным отсутствием романтического восторга.
— Но зачем? Я знаю, ты сказал, что она беременна, но… не хочешь ли ты сказать, что влюблен в нее?
— Нет. Ее трудно полюбить.
— Тогда не женись. Даже если ребенок и в самом деле твой. Ей нет необходимости его рожать.
— Есть необходимость. Я хочу, чтобы он родился.
— Ты? — переспросила Розмари потрясенно.
Он кивнул:
— Это ведь и мой ребенок тоже.
— Да, но ты никогда не говорил, что хочешь иметь детей.
— Я и не хочу. Но если уж все случилось именно так, я должен найти наилучший выход из этой ситуации.
— Но Оливия — это не лучший выход. Она сделает тебя несчастным, И ради чего?
— Ради самоуважения, кроме всего прочего. Я хочу жить в мире с самим собой, Рози. И не могу отвернуться от своего собственного ребенка.
— Ты не отвернешься от него. Или нее, — настаивала на своем Розмари. — Ты всегда сможешь помогать им материально…
— Оливии не нужна финансовая поддержка. Она говорит, что ей нужен муж.
— Конечно, нужен, до тех пор, пока это ее забавляет. Но ей все очень быстро надоедает, Люк. Как только она получит тебя, ей это сразу же наскучит, и она перестанет обращать на тебя внимание, а ребенка предоставит заботам няни.
— У нее ничего не выйдет, поскольку я совершенно не намерен безропотно оставаться в стороне. Я согласился жениться на ней, и у ребенка будет по крайней мере один из родителей, который будет любить его и постарается воспитать достойным человеком.
— Но ты уверен, что ребенок твой?
— Насколько это вообще возможно. Оливия клянется, что не спала ни с кем, кроме меня, — и по некоторым причинам я склонен ей верить.
Розмари ничего не сказала в ответ, и, когда хлопнула входная дверь, он понял, что сестра ушла.
Она злится и переживает из-за него. И кто бы стал винить ее за это? Черт возьми, он сам злится на себя. Но дело сделано, и пришло время расплачиваться за мгновения неконтролируемой страсти.
Он женится на Оливии. И сделает все, чтобы их брак был нормальным.
Люк вспомнил последний разговор со своей бесстыжей невестой. Он тогда напомнил ей, что пора рассказать об их помолвке ее отцу.
— В этом нет никакой необходимости, — заявила она. — И потом, он все равно не придет на свадьбу.
Люк, с трудом сдерживаясь, чтобы не встряхнуть ее за плечи, ответил, что тем более важно пригласить его и что отец обязательно придет.
Не желая усугублять конфликт, он не стал добавлять, что хотел бы посмотреть на человека, вырастившего эту прелестную легкомысленную распутницу, которая вскоре станет его законной женой.
Темноволосая женщина в переднике проводила Люка в библиотеку «Кедров».
— Входите, входите, присаживайтесь. — Худощавый лысеющий мужчина с венчиком седых волос взглянул на него снизу вверх, не вставая с роскошного кожаного кресла, придвинутого чересчур близко к жарко горящему камину.
Люк, радуясь, что надел легкую спортивную рубашку, а не официальный костюм, занял другое кресло и тут же постарался повернуться спиной к огню.
— Вы пришли один, без Оливии? — Джо поднялся и направился к маленькому изящному столику, где на серебряном подносе поблескивали бутылки и стаканы. Не спрашивая Люка, он наполнил стаканы виски.
— Да. — Люк прикинул, насколько возможно сказать всю правду отцу Оливии. Сам Люк ужасно устал от полуправды и недоговоренности и взял на себя смелость позвонить старику без ведома невесты. — Насколько мне известно, Оливия вообще не знает, что я здесь.
