– Тетушка волнуется, что я не смогу удачно выйти замуж из-за того скандала.
– Вот как? – ухмыльнулся брат. – Я ничего в этом плане не замечал.
– Потому что ты не дочь леди Кэтрин, – сухо ответила Хелен. Их наследственность не доставляла Эндрю никаких проблем. В конце концов, он был седьмым графом Хейденским с обширными землями и привлекательной внешностью, а это все окупало. Нет, видимо, испорченность передавалась лишь по женской линии. – Сегодня утром тетушка попросила меня не подчеркивать мое родство с леди Кэтрин, если королева о ней спросит.
Эндрю накрыл один из шаров ладонью и покатал его по сукну:
– Сомневаюсь, что королева ее упомянет. – Дразняще-веселое выражение на его лице погасло.
– Согласна. Однако было бы неправильно отказываться от матери, разве нет?
На минуту в комнате повисла давящая тишина.
– Делай, как говорит тетушка, – наконец произнес Эндрю. – Она в этом хорошо разбирается. Наша мать предала страну. Чем меньше нас с ней связывает, тем лучше. – И он встретился с сестрой суровым взглядом.
– Ты правда так считаешь? – спросила Хелен.
– Да. – Эндрю отвернулся и вернул красный шар на прежнее место. – Сейчас ты должна думать только о себе.
Его широкие плечи округлились. Он уже спрятался в свою скорлупу.
– Что ж, тогда я последую твоему совету и буду заботиться лишь о себе, – бодро произнесла Хелен. – Позволь мне стать хозяйкой твоего дома. Это было бы чудесно! Мы бы устраивали вечера с ужинами и танцами, я бы смогла больше общаться с людьми, нашла бы симпатичного джентльмена. Тетушка замечательная, но она чересчур рьяно меня опекает. Дядюшка заставит меня выйти за первого попавшегося мужчину. Подумай над этим, Дрю. Тебе не придется жить в тех кошмарных комнатах. Тебя всегда будут ждать чистая кровать и вкусная еда. Тетушка научила меня безупречно управлять хозяйством.
«А еще, – подумала Хелен, разглядывая мрачные тени под глазами брата, – надеюсь, со мной ты не станешь прожигать свою жизнь». Даже до нее дошли слухи о том, что Эндрю – завсегдатай игорных домов и таверн.
– Дядюшка с тетушкой и слушать об этом не станут, – покачал головой Эндрю.
Разумное замечание.
– Станут, если ты с ними поговоришь, – твердо ответила Хелен.
– Вряд ли. К тому же в клубе меня неплохо кормят. Прости, сильфида, но я не спешу покупать свой дом.
Хелен решилась достать свой козырь:
– Тетушка перестанет давить на тебя по поводу свадьбы. По крайней мере, на время.
Эндрю с уважением посмотрел на сестру:
– Да, ты права.
– Прошу тебя, Дрю! – взмолилась Хелен. По морщинке на переносице было видно, что брат колеблется. – Пожалуйста.
Эндрю поднял взгляд в потолок и нахмурился, словно ожидая, что за него на просьбу сестры отреагирует декоративная потолочная розетка и люстра.
– Сомневаюсь, что до такого дойдет, – наконец произнес он. – Тетушка зря волнуется. Ты найдешь человека по душе еще в первом сезоне, и он прекрасно впишется в нашу семью. Беспокоиться не о чем. – Хелен открыла рот, чтобы возразить, но брат торопливо продолжил: – Если, что маловероятно, к концу года к тебе никто не посватается, мы вернемся к этому разговору. Но я ничего не обещаю! – Он поднял руки в защитном жесте. – Я тебя знаю, ты жить не можешь без запасного плана. Обсудим этот вопрос на Рождество, так пойдет?
Нет, не пойдет. Михайлов день празднуют задолго до Рождества. Бедняжка Делия застрянет в Сассексе на весь лондонский сезон!
– Но Дрю…
Брат плотно сжал губы.
– Поговорим на Рождество.
– У меня уйдут месяцы на поиски подходящего…
– Поговорим на Рождество. Это мое последнее слово. Согласна?
Эндрю редко настаивал на своем, и это был один из подобных случаев. Придется ждать конца декабря.
– Согласна. – Хелен выжала из себя улыбку, и брат протянул ей руку.
Девушка пожала ее и три раза встряхнула – так они делали, когда были детьми.
– Я собиралась еще кое о чем тебя спросить, Дрю. Я услышала тревожную новость. Моя горничная, Дерби, рассказала мне о том, что пропала одна из наших горничных.
Эндрю пожал плечами:
– Это дядюшкина забота, а не твоя. – Он выудил из боковой лузы еще один красный шар и выставил его на сукно. – Неужели тебя опять «честь обязывает»?
Хелен сложила руки на груди, пропустив мимо ушей намек на ее неудачную попытку оставить Джонатана на должности лакея, когда того обвинили в краже вина из погреба. Обвинения с него сняли, но дядюшка все равно уволил беднягу без объяснения причин.
– Дерби пришла ко мне за помощью, – сухо сказала Хелен. – Я не могу ей отказать.
– Ей не стоило этого делать, и она это знает, – жестко парировал Эндрю. – Всем не поможешь. Как я уже сказал, это дядюшкина забота.
– Да, но все полагают, что горничная сбежала… – Хелен махнула рукой в сторону Ковент-Гардена.
– В район распутниц?
Хелен кивнула. Вульгарное выражение брата ее не смутило.
– Дерби говорит, что это невозможно. И есть свидетель, который утверждает, что горничную увез джентльмен в своем экипаже. – Девушка увидела, что ее слова произвели впечатление на брата. – До тебя не доносились никакие слухи, Дрю?
– Ничего подобного я не слышал. – Кий скользнул между пальцами, челюсть Эндрю слегка дернулась.
– Ты что-то знаешь. Расскажи, – потребовала Хелен.
– Дело в том, что вчера в театре я видел Карлстона.
– Карлстона?
– Уильям Стэндфилд, граф Карлстонский… ты, наверное, о нем не слышала. Эта история произошла года три назад, ты тогда училась в пансионе.
Голос Эндрю стал жестче. Имя показалось Хелен знакомым: граф фигурировал в одной из историй, которыми с ней тайком делились подруги.
– Он кого-то убил, верно?
– Свою жену. Графиню Карлстонскую, в девичестве ее звали Элиза де Врэн. – На секунду Эндрю умолк, морщины на лице разгладились. – Она была чудесной. Француженкой. В детстве покинула Францию, избежав эпохи террора, но с мужем ей не повезло. Все знают, что это он ее убил, но тело так и не нашли. Графа обвинять было не в чем. Тем не менее король от него отвернулся и ни в одном приличном доме его не принимали. По слухам, он уплыл на континент.
– А теперь вернулся. – Хелен ахнула, представив себе, как незнакомец в черном плаще крадет невинных девушек.
– Хочет пролезть обратно в высший свет, – едко добавил Эндрю. – Скорее всего, у него получится. В театр он пришел с Принни, и Браммелу граф всегда нравился.
Образ подлого похитителя расплылся под напором логики.
