Джеймс долго смеялся вместе с остальными. Ребята, кажется, ничего. Но он разозлился на Кайла за то, что тот его разыграл.
* * *
Детский психолог Дженнифер Митчум — ее кабинет располагался на втором этаже «Небраски» — оказалась ненамного выше Джеймса.
— Где тебе будет удобнее — в кресле или на кушетке? — спросила она.
Джеймс припомнил сцены из фильмов, где говорилось о психоаналитиках, и решил, что для полноты впечатлений должен лечь на кушетку.
— Здорово, — сказал он, устраиваясь поудобнее. — Я бы тут целую ночь проспал.
Миссис Митчум медленно прошлась по комнате, опустила шторы, так что стало почти темно. Потом села напротив.
— Джеймс, я хочу, чтобы ты чувствовал себя спокойно. Всё, что ты скажешь, останется между нами. Не старайся говорить правильные вещи; отвечай так, как ты на самом деле чувствуешь, и помни: моя задача — помочь тебе.
— Хорошо, — согласился Джеймс.
— Ты сказал, что мог бы уснуть на этой кушетке. Этой ночью ты спал хорошо?
— Не то чтобы очень. Надо было о многом подумать...
— И о чём же ты думал больше всего?
— Думал, как там моя младшая сестра.
— В документах сказано, что ты беспокоишься, сможет ли Рон как следует ухаживать за Лорин...
— Он сволочь, — ответил Джеймс. — Ему и хомячка нельзя доверить. Не понимаю, для чего она ему понадобилась...
— Может, он любит Лорин, но не умел как следует это выразить, пока была жива твоя мама.
Джеймс расхохотался.
— Чушь! Увидели бы вы его хоть раз — сами поняли бы.
— Если ты будешь регулярно видеться с Лорин, вам обоим станет легче.
— Да, но это вряд ли получится.
— Я поговорю с Роном и попробую составить график ваших встреч. Может быть, он разрешит вам с Лорин проводить вместе каждую субботу.
— Попробуйте, но Рон меня терпеть не может. Вряд ли он даст нам часто встречаться.
— А что ты скажешь о маме? Что ты чувствуешь?
Джеймс пожал плечами.
— Она умерла. Что тут скажешь? Наверно, надо было вести себя лучше, пока она была жива.
— Что значит — вести себя лучше?
— От меня всегда было много хлопот. Ввязывался в драки, попадал во всякие переделки...
— А почему ты попадал в переделки?
Джеймс изо всех сил задумался.
— Не знаю... Я всегда делаю глупости, хотя и не хочу этого. Наверно, я просто плохой человек.
— Помнишь первый вопрос, который я тебе задала? О чём ты больше всего думал вчера ночью. Ты сказал, что волновался о сестре. Но ведь плохой человек в первую очередь станет беспокоиться о себе самом.
— Я люблю Лорин... Можно, я вам кое-что расскажу?
— Конечно, Джеймс.
— В прошлом году я на уроке поругался с учительницей и выскочил в туалет. Там был мальчишка на год младше меня. Я налетел на него ни с того ни с сего. Он не сказал мне ни слова. Я просто стал бить его, и всё.
— Когда ты его бил, ты знал, что поступаешь плохо?
— Конечно, я знал, что бить человека — нехорошо.
— Тогда почему же ты это делал?
— Потому что... — Джеймс никак не мог заставить себя сказать правду.
— Когда ты бил этого мальчика, что ты чувствовал?
— Мне было здорово, — выпалил Джеймс. — Он плакал, а я наслаждался.
Джеймс посмотрел на миссис Митчум. Он думал, что она ужаснется, но ее лицо оставалось совершенно спокойным.
— Как ты думаешь, почему тебе это нравилось?
— Я же сказал. Наверное, я болен на голову. Чуть что не по мне — я как с цепи срываюсь.
— Постарайся описать, что ты чувствовал по отношению к человеку, которому причинял боль.
— Он был в моей власти. Он ничего не мог поделать, сколько бы я его ни бил.
— После ссоры с учительницей, когда ты был бессилен и делал только то, что тебе велят, ты пошел в туалет, увидел человека слабее себя и выплеснул на него свое раздражение.
— Можно сказать и так, — согласился Джеймс.
— В твоем возрасте, Джеймс, такие противоречия очень раздражают. Ты знаешь, чего хочешь, но вынужден делать то, что тебе говорят. Когда велят — идешь в школу, когда велят — ложишься спать, одним словом, живешь как велено. Вся твоя жизнь управляется другими людьми. Мальчики твоего возраста часто испытывают внезапные вспышки агрессии, когда кто-то другой оказывается в их власти.
— Но если я и дальше буду ввязываться в драки, то заработаю кучу неприятностей, — сказал Джеймс.
— В ближайшие недели я тебя научу нескольким приемам, которые помогут тебе сдерживать гнев. А до тех пор помни, что тебе всего лишь одиннадцать лет и никто не ждет, что ты будешь примерным ребенком. Не считай себя плохим человеком и не думай, что ты болен на голову. Сейчас мы сделаем одну вещь под названием «положительное внушение». Повтори то, что я тебе только что сказала.
— Что повторить? — не понял Джеймс.
— Скажи: я не плохой человек.
— Я не плохой человек, — сказал Джеймс.
— Скажи: я не болен на голову.
— Я не болен на голову. — Джеймс улыбнулся. — Я чувствую себя полным идиотом.
— Неважно, кем ты себя чувствуешь, Джеймс. Глубоко вдохни, скажи эти слова еще раз и подумай о том, что они значат.
Раньше Джеймс считал, что беседа с психологом окажется пустой тратой времени, но теперь ему и впрямь стало лучше.
— Я хороший человек, и я не болен на голову, — сказал он.
— Отлично, Джеймс. Думаю, на этой положительной ноте мы и закончим наше сегодняшнее занятие. Увидимся снова в понедельник.
Джеймс встал с кушетки.
— Но прежде чем мы закончим, я хочу узнать кое-что еще. В твоей характеристике из школы меня заинтересовала одна деталь. Сколько будет сто восемьдесят семь умножить на шестнадцать?
Джеймс задумался на пару секунд.
— Две тысячи девятьсот девяносто два.
— Впечатляет, — сказала миссис Митчум. — Где ты этому научился?
— Просто умею, и всё, — пожал плечами Джеймс. — С тех пор, как меня начали учить цифрам. Терпеть не могу, когда меня просят сделать это, чувствую себя каким-то уродом.
— Это дар, — возразила миссис Митчум. — Ты должен этим гордиться.
* * *
Джеймс пошел к себе в комнату. Начал было зубрить географию, но душа к учебе не лежала. Он включил Playstation. Потом из школы вернулся Кайл.
— Как прошел первый день? — поинтересовался он.
