Слегка подвинувшись, он опять попытался погладить меня по голове, будто лишь сейчас выяснил, что я — несчастная сиротка. Но теперь я уже была настороже. Едва его рука потянулась ко мне, я хлестнула по ней.
— Руки прочь, Том Брэдли! Не смей ко мне прикасаться. Никогда.
Он разочарованно вздохнул:
— А я-то подумал, что ты обрадовалась, когда я вернулся…
Пришлось согласиться:
— Я и обрадовалась. Потому что считала, что обошлась с тобой резко, и хотела загладить свою вину. Но с тобой, видно, иначе нельзя. Дашь тебе палец, ты всю руку отхапаешь.
— Ты никогда не дашь мне руку…
Я насторожилась:
— В каком смысле?
— В смысле — руку и сердце.
Произнесено это было с таким тоскливым и одновременно простодушным видом, что я так и покатилась со смеху. Захлебываясь, я простонала:
— Том, ты что, жениться на мне собрался?!
Он невозмутимо ответствовал:
— А почему бы и нет?
— Да с какой стати мне выходить за тебя замуж? Ты сам-то подумай! Ой, Том, уморишь ты меня…
— Я был бы тебе верным мужем, — произнес он таким тоном, что мой смех сразу скукожился.
Я произнесла виноватым тоном:
— Верность — это здорово. Но ведь это не все.
— Нет, — подтвердил он. — Все — это любовь. Верно? Я бы очень любил тебя.
— Том, о любви не говорят, как о чем-то, что может быть. А может и не быть… Любовь или есть, или ее нет. Сейчас. Не в будущем.
Он попытался рассуждать здраво:
— Но ведь все только и пишут о том, что любовь проверяется временем.
— Пишут. Но чтобы что-то проверить на прочность, надо это хотя бы иметь. Согласен? Как можно проверить временем то, чего вообще нет?
Но Том возразил:
— Есть.
Это заставило меня смутиться.
— А ты еще говорил, что я — фантазерка. Твои фантазии куда опаснее, чем мои.
— Это не фантазия. Это… Ну, как? Реальность. Это самая настоящая реальность.
Мне вдруг стало не по себе, как будто на моих глазах оскверняли картину Леонардо.
— Нельзя бросаться такими словами, Том.
— Я и не бросаюсь, — обиженно заспорил он. — Я говорю как есть. Я же тебе говорил, что всегда выкладываю все как есть. Почему ты не веришь?
— Потому что мы встретились два часа назад!
Поглядев на часы, он поправил:
— Уже три.
— Ну, три! Разве это меняет суть дела?
— Нет?
— Любовь с первого взгляда бывает только в кино, Том. Или в книгах моего отца.
Он покачал головой:
— Не только. Моя сестра именно так и влюбилась — с первого взгляда.
— Неужели?
— Она даже не знала, кто он.
Я буркнула:
— Смело. И кем же он оказался?
Ответил Том не сразу и как-то не очень уверенно, как мне показалось:
— Учителем.
— Она была его ученицей?
— Нет. Это было всего полтора года назад, она уже закончила школу.
Я прикинула в уме:
— Полтора года? Когда же она, интересно, успела родить двоих детей?
Мне показалось, что на какой-то миг он смешался, и хотела уцепиться за это, но Том уже пояснил:
— Она… Они… У нее близнецы. Мальчик и девочка. И оба похожи на нее.
— Здорово, — отозвалась я с сомнением.
На самом деле это казалось мне сущим адом: два младенца одновременно, да еще похожих, да еще разного пола… Меня едва не передернуло.
— И что этот учитель ее бросил?
Том неопределенно заметил:
— Бывает.
— Почему же ты не знаешь точно, где она?
Что-то не состыковывалось… Их бесконечная преданность друг другу и это ее отбытие в неизвестность. Если уж к кому она и должна была броситься в трудную минуту, так это к брату. Хотя бы позвонить. Если только… Если он не достал ее так, что она кинулась в это замужество, как в омут. И только потом поняла, что это действительно омут.
— У меня нет телефона.
— Как это — нет телефона?
Вот уж не думала, что столкнусь в жизни с человеком, у которого нет телефона! Минуту назад я считала, что телефон теперь есть у каждого жителя земли, начиная с трехлеток. Ну может, только в африканских племенах по одному сотовому на всех. У вождя.
— Том, ты и впрямь вышел из прерий…
— У меня никогда не было лишних денег, — сухо пояснил он.
— Телефон в наше время — это предмет первой необходимости, — назидательно произнесла я. — Я вообще не представляю, как без него жить?
Том пожал плечами:
— Ничего. Живу как-то.
— А что, если, например, ты попадешь в беду? Как ты позовешь на помощь?
— Никак. Я постараюсь сам выпутаться.
— Но легче же…
— Если кто-то помчится тебя спасать, рискуя своей жизнью?
В груди у меня похолодело от этих слов. Дождливый вечер, темнота, отцовский «мустанг» мчится по невидимой дороге к тому проклятому месту, где заглохла моя машина. Если б у меня не было с собой телефона…
— Откуда ты знаешь? — вырвалось у меня.
Еще несколько секунд он смотрел на меня с холодным презрением (мне это не почудилось, так и было!), потом опустил глаза.
— Я просто сказал, что можно обойтись и без телефона. Только и всего.
Но мне не показалось, что «только и всего». И почему-то захотелось поскорее уйти отсюда. Из самого любимого уголка этого мира, где без моего разрешения поселилось нечто неприятное. Даже страшноватое. Куда я собиралась направиться? Где мне могло полегчать? Не было такого места на этой земле.
Я знала это, и все же встала и пошла прочь, не пригласив Тома последовать за собой.
— Куда ты? — крикнул он мне вслед. — Эшли! Я тебя чем-то обидел?
Я даже не отозвалась. И ни разу не оглянулась. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы Том не догонял меня. Чтобы он остался в отобранном у нас раю, в этом потерянном дне, в который мне не хотелось возвращаться. Не хотелось вспоминать.
И вместе с тем было что-то пугающее в том, что он не пойдет за мной следом. Точно, если я выпускала его из внимания, Том становился еще опаснее для той жизни, которую я выбрала. Нет, которая сама выбрала меня. Для моего одиночества.
5
Я не пошла домой, чтобы Том не обхитрил меня и не встретил у ограды своей полудетской, полумужской улыбкой, против которой трудно устоять. Если разобраться беспристрастно, ничего плохого он мне не сделал, ничем не обидел, а если и всколыхнул чувство вины, не дающее мне покоя, то это ведь произошло случайно.
