Гога закатил глаза и в подтверждение своих слов пропел сладким голоском:
А я еду, а я еду за туманом!
За туманом и за запахом тайги!
— Кончай паясничать, — поморщился Николаич.
Гога пожал плечами:
— Почему сразу «паясничать»? А может, я искренне.
— Ты искренне только сосиски жрать можешь и пиво глотать.
Гога обиженно фыркнул:
— Дались вам эти сосиски! Что мне теперь, на диету, что ли, сесть? Дождетесь, что сяду.
— Не поможет. Ты ее сразу раздавишь, — заметил невозмутимый Герыч.
— Ха-ха, как смешно. Сейчас животик надорву, — отреагировал на остроту друга Гога.
А Николаич повернулся к Черкасову и строго сказал:
— Слышь, чел, еще раз такое себе позволишь — вылетишь из группы. Андэстэнд?
— Да, — тихо ответил Андрей.
— Не слышу.
— Да, — громче повторил Андрей.
— Ну вот, — кивнул Николаич. — Другое дело. А то тоже — придумал себе врагов. Еще личную войну им объяви!
Тут Гога снова пнул его ногой, и тот опять сбавил тон:
— Пойми, Андрюхин, нам эта антиреклама ни к чему. Да ты не обижайся. Я ведь понимаю. — Николаич достал из кармана бумажный конверт и положил на стол. — Вот, держи — это твой гонорар. А демона твоего я уже закрасил. Вместе с надписью.
Андрей посмотрел на конверт и, дернув уголками рта, угрюмо сказал:
— Не надо.
— Чего не надо? — не понял Николаич.
— Гонорара.
— Ты че, опух? — возмутился Гога. — Ты ж заработал!
Андрей, не обращая внимания, обратился к Николаичу:
— Ты сам сказал, что я с работой не справился.
Тот ответил спокойно:
— Чел, не гони. Все ты справился. Или ты думаешь, что я там заново все переписывал?
— Ты ж сам сказал, — напомнил ему Андрей.
— Делать мне больше нечего! Там делов-то было на минуту. Так что, бери, не вытрепывайся. А то Гоге отдам.
— Я не против, — немедленно отреагировал Гога.
А Гера посоветовал:
— Лучше мне отдай. Полезнее будет.
— Почему это тебе полезнее, чем мне? — возмущенно прищурился Гога.
— Да потому, что ты все равно все деньги на пиво и сосиски спустишь, — ответил Герыч. — А я что-нибудь полезное куплю.
— Ага, — саркастически усмехнувшись, кивнул Гога. — Например, резиновую бабу!
— Так! — прервал их дискуссию Николаич. — Это Андрюхины бабки. А вы свои вечером получите. Как и договаривались.
Гога весело хлопнул Андрея по плечу:
— Бери бабло, Дрю, не искушай!
Андрей взял конверт и запихал его в сумку.
— Следующая акция послезавтра, — сказал Николаич. — Все смогут?
— А во сколько? — деловито поинтересовался Гога.
— Тебе-то какая разница? — усмехнулся Николаич. — Ты все равно нигде не учишься и не работаешь.
— А может, я обедать буду!
— А, ну тогда другое дело, — «смирился» начальник. — Собираемся здесь же, в девять утра. Надеюсь, ты уже успеешь позавтракать?
— Он к девяти утра только ужинать заканчивает, — насмешливо сказал Герыч.
— А ты — резиновую бабу надувать, — в тон ему ответил Гога.
— Еще слово — и я из тебя все сосиски выдавлю, — пригрозил толстяку Герыч и начал было угрожающе подниматься из-за стола, но Николаич показал ему кулак, и на этом дискуссия была закончена.
Приятели разошлись, но Андрей остался в кафе. Ему хотелось побыть одному. Но так, чтобы вокруг были люди, которые не знают его и не станут к нему приставать.
Попивая кофе, он достал из сумки дневник, раскрыл его и принялся писать:
«Сегодня чуть было не оплошал. Нарисовал скина в виде демона и украсил его морду свастикой. Да еще и слоган рядом присобачил соответствующий. Черт, о чем я только думал? Хорошо еще, что Николаич вовремя заметил. Если бы стену увидели «старшие», мне бы конец. И Николаича бы вместе с собой на дно потянул. Он, бедолага, полтора года выслуживался, чтобы его «разводящим» сделали, и сегодня чуть не спалился из-за моей дурости. Еще деньги мне всучил… Жалеет меня, также как остальные. Прощаясь, сказал мне на ухо:
— Держись, Андрюха. Герыч и Гога простые маляры, а ты — настоящий граффер. Только не вздумай свалять дурку.
Намекал на самоубийство, конечно. Нет, ребята, я еще поживу! Пока эти шакалы топчут землю, я тоже на тот свет не собираюсь. Вот вычислю их, а там поглядим…»
— Простите! — услышал он над самым ухом и поднял голову. — Вы не могли бы оплатить счет? — с извиняющейся улыбкой попросила официантка. — У нас сейчас пересменка.
— Да, конечно.
Оплатив счет, Андрей снова раскрыл дневник.
«Нужно заставить себя мыслить трезво и холодно. Только так можно найти убийц Таи. Следователь не верит в версию о скинхедах. Она мне и самому не по душе. То есть… Конечно, это могли быть скинхеды. Но что, если их кто-то нанял? Что, если «убийство на национальной почве» — только прикрытие? Я не должен горячиться. Я должен рассуждать трезво и четко. Иначе я могу допустить ошибку, и тогда пострадают невинные. Что нужно сделать прежде всего? За что ухватиться? Черт, как мало я знал о Тае! Например, я ничего не знал о ее работе. Вот с этого, пожалуй, и стоит начать. Тая работала на фирме «Имярек-кон-салтинг». Наверняка следователи уже побывали там. Если я туда заявлюсь, меня могут просто прогнать. Вытолкать, вышвырнуть на улицу. Значит, нужно действовать деликатно и осторожно».
Тут на Андрея снова накатила волна глухой ярости. Он скрипнул зубами и приписал:
«Нужно составить конкретный и подробный план действий. Если он не сработает, я просто куплю пистолет и начну отстреливать этих мерзавцев, как волков. Всех подряд!»
Он захлопнул тетрадь.
8
Питерское представительство фирмы «Имярек-консалтинг» располагалось на первом этаже серого монолитного здания, от одного вида которого Андрею стало тошно.
Как-то раз, месяца три назад, Андрей заезжал сюда за Таей. Тогда она показала ему своего начальника.
— Вот это наш главный пиарщик, — весело сказала она. — Может из мухи сделать слона, а из слона — муху. А потом завернуть эту муху в красивую упаковку и продать под видом шоколадки.
Андрей присвистнул:
— Страшный человек!
— Не то слово! — кивнула Тая. — У нас все девчонки от одного его взгляда трепещут.
— А как зовут этого страшного человека?
